Будущее после психлечебницы. Преступники-безумцы получают свободу с риском рецидива

Детоубийца

10 марта стало известно о возможном выходе Гюльчехры Бобокуловой из психиатрической больницы, куда ее отправили в 2017 году. Тогда ее признали невменяемой за убийство четырехлетней девочки, за которой она присматривала в качестве няни. Утром 29 февраля 2016 года Бобокулова убила ребенка, отрезала ей голову, взяла такси и доехала до станции метро «Октябрьское Поле» в Москве. Она упала на колени, начала молиться прямо на улице и привлекла внимание полиции. Сотрудники хотели проверить документы у женщины, но вместо этого Бобокулова показала им голову ребенка и пригрозила, что взорвет себя.

Психические отклонения у Бобокуловой зафиксировали еще в 1999 году. У нее было острое шизофреническое расстройство. Но тогда в клинике она не лежала.

После убийства ребенка ее признали невменяемой и отправили на принудительное лечение. Спустя пять лет врачи заявили, что Бобокулова перестала быть опасной.

Но случай няни-убийцы не единственный. И практика показывает, что люди либо возвращаются в больницу, либо оказываются под арестом.

Угонщик самолета

22 января 2019 года Павел Шаповалов попытался угнать самолет и направить его в Афганистан. Лайнер летел из Сургута в Москву. В какой-то момент Шаповалов начал угрожать пассажирам и экипажу, требуя изменить курс. Пилоты не послушали его и посадили самолет в Ханты-Мансийске. Никто не пострадал.

Позднее Шаповалова признали невменяемым. И вместо Афганистана он отправился в психиатрическую клинику. На время рассмотрения дела он находился в учреждении. После оглашения приговора он остался в клинике.

«Дракула с Сельмаша»

36-летний Борис Кондрашин известен России как «Дракула с Сельмаша». В 1999 году он усыпил своего друга, расчленил его и разбросал части тела по округе. Вскоре их нашли полицейские. Кондрашин не отрицал, что сам совершил преступление. Он прошел судебно-психиатрическую эксперту, и врачи установили, что у него шизофрения в форме гомицидомании (стремления к убийствам). В клинике Кондрашин провел 10 лет (до 2010 года).

В 2017 году появилась первая информация о жизни Кондрашина. Сообщалось, что он хотел пойти по стопам отца-психиатра и тоже стать врачом. В том году он стал продавцом в одной из аптек Челябинска, через год уволился и подделал документы, чтобы получить квалификацию психиатра.

В 2018 году он устроился на работу в клиническую больницу № 11 в Челябинске. Коллеги считали его добросовестным, аккуратным и вежливым сотрудником.

О том, что было дальше, существует несколько версий. По одной из них, Кондрашин присутствовал на медицинском форуме, где его опознал один врач-психиатр, который ранее проводил с ним сеансы. По другой версии, к Кондрашину на прием пришла его одноклассница, которая была в списке его 10 потенциальных жертв.

«Когда он убил Илью в 2000 году, у него нашли список из 10 имен. Мое было вторым. При виде меня он истерично захохотал, а я чуть не потеряла сознание», — рассказывала женщина сайту kp.ru.

Тогда Кондрашина задержали и арестовали на два месяца. В 2019 году его снова отправили на лечение в психбольницу.

«Кукольник»

В 2016 году нижегородского некрополиста Анатолия Москвина заперли в психиатрической лечебнице. В 2011-м при обыске его квартиры нашли 26 мумифицированных тел малолетних девочек в возрасте от трех до 12 лет. Когда об этом человеке узнали СМИ, его прозвали «кукольником». Всех детей он выкапывал из могил и делал из них такие «куклы».

В 2018-м появились слухи, что Москвина могут выпустить из психиатрической клиники. Врачи полагали, что у «кукольника» стойкая лекарственная ремиссия. В 2019 году также появились новости, что Москвина могут выпустить из больницы, однако этого не произошло. Он остался в учреждении, а дело временно сняли с производства.

Риск рецидива

Некоторые люди, вышедшие из психбольницы после совершенного насильственного преступления, пытаются жить обычной жизнью. Собственно, так поступил Кондрашин. О планах той же Бобокуловой пока ничего не известно. Да и достоверно неясно, выпустят ли ее из психлечебницы.

Адвокат, бывший уполномоченный по правам ребенка при президенте РФ Павел Астахов объяснил «360», что когда речь идет о смерти ребенка в результате преступления, то всегда общественное мнение и суд будут настаивать на том, чтобы фигуранта лишить свободы на как можно больший срок.

Чтобы вернуть свободу такому человеку, даже прошедшему курс лечения, нужно несколько раз взвесить это решение. И его принимает консилиум. Сначала пациенту клиники назначается психолого-психиатрическая экспертиза, которая изучает методы лечения, препараты, которые давали человеку, а также поведение пациента на протяжении всего лечения. На основании коллективного мнения принимается решение — опасен или нет.

Но даже решение профессионалов не может гарантировать, что у пациента не проявятся какие-то последствия болезни, от которой он лечился. Психологи и психиатры не могут залезть так глубоко в сознание, отметил Астахов. И в случае, если человек совершит повторное преступление после выхода из психбольницы, ответственность за это врачи нести не будут. Аргумент простой: в момент принятия решения об адекватности человека он не имел признаков болезни.

При освобождении пациента из психбольницы больше всего начинают нервничать родители. И если речь идет о потерпевшей стороне в истории с Бобокуловой, члены семьи могут участвовать в этом процессе. В том числе высказывать мнение.

«Они имеют право подавать свои ходатайства о том, что они считают, что нет оснований сегодня для освобождения из стационара женщины и для того, чтобы ей даровали свободу», — сказал Астахов.

Будущее после лечения

Врач-психотерапевт высшей категории Александр Федорович в разговоре с «360» обратил внимание на то, что в клиники попадают люди, которые были невменяемы в момент совершения преступления.

«Они на фоне заболевания совершают преступление, за которое даже не могут нести ответственность. <…> Думаю, что любое хроническое заболевание, которое характеризуется периодической сменой обострения, ремиссии — вполне можно допустить повтор [преступления]. Допустить это можно смело», — полагает Федорович.

В то же время люди, вышедшие из психбольницы, могут нормально жить. Они адаптируются, заводят детей и устраиваются на работу. Однако нет гарантии, что и дальше в их жизни не будет срывов. Например, один человек чувствует себя нормально до тех пор, пока принимает препараты. Если же не пьет их, то происходит обострение. Зачастую, по словам Федоровича, такие люди пренебрегают приемом лекарств, потому что считают себя здоровыми.

По словам Федоровича, решение о даровании свободы пациенту принимается достаточно долго. Дважды в год в закрытые клиники, где люди отбывают «лечебное наказание», приходит комиссия. Лечащий врач докладывает ситуацию, а сам пациент проводит сеансы с психологом, который также делает свои выводы, стал человек более адаптивным или нет. Такие мероприятия могут проводить и один год, и три, и пять, и даже больше.

Если такой человек совершил преступление во второй раз на фоне своего расстройства, то врачи, которые его лечили в психбольнице, никакую ответственность за произошедшее не понесут. По словам Федоровича, это правильно, потому что если на врача наложить ответственность, то пациента вообще никогда не выпустят из клиники.