25 марта 2024, 13:03

Формирование гражданского общества. Как национальная трагедия проявила взросление россиян

Публицист Миронова: теракт в Crocus City Hall показал взросление россиян

Теракт в Crocus City Hall стал вторым по числу жертв в истории России: по последним официальным данным, погибли 137 человек, количество пострадавших превысило 180. Огромные, не поддающиеся осмыслению числа. Особенно сложно объять их рассудком для поколений, которые не застали больших терактов. В стране сейчас живут, работают, учатся уже, вероятно, десятки миллионов человек, не помнящих захватов заложников, взрывов в метро. Они не застали Буденновск, «Норд-Ост», Беслан, подрыв «Невского экспресса», взрыв в аэропорту Домодедово. Но взрослые помнят и могут сравнить реакцию общества на большую трагедию. Об этом — в колонке публициста Анастасии Мироновой для «360».

Далее — прямая речь.

Стали бесстрашнее и поумнели

Я лично отлично помню все перечисленные и многие другие теракты. Помню невротизированность населения. Как боялись оставленных на улицах коробок. Детей учили ничего не подбирать. Пугались женщин в длинных одеждах — нам мерещились пояса шахидок.

Нынешняя молодежь может даже не знать, кто такие шахидки и что такое пояс с бомбой. А мы знаем. И что такое захват заложников, мы помним. При теракте в буденновской больнице мне было 10 лет, я уже смотрела телевизор и видела испуг людей на улицах.

Нам, тем, кто постарше, есть с чем сравнивать сегодняшнее состояние российского общества. И я бы сказала, что теперь мы перед лицом террористической угрозы ведем себя более достойно.

Sergey Elagin / Business Online/Global Look Press

У нас ведь были уже теракты и покушения: убийство Дарьи Дугиной, подрыв на вечере Владлена Татарского. Были атаки беспилотников на наши города.

Люди сегодня собраны, хладнокровны. Нет паники, иррационального страха, повального невроза, подозрительности. Наверное, можно сказать, что граждане консолидировались. Этому две причины. Первая, конечно, в том, что мы два года живем со знанием, что наша армия участвует в боевых действиях, а наши приграничные города подвергаются обстрелам. Основная масса особенно нелояльных к своей стране и армии жителей давно из России выехала, остались те, кто связывает свое будущее с родиной. Тут уже, хочешь или не хочешь, приходится объединяться. Мы в одной лодке, глупо не грести вместе со всеми и не вычерпывать воду.

Людей объединила и придала некоторого бесстрашия сама идея победить, выжить, выйти из вооруженного конфликта с пользой для страны, а не с потерями и жертвами. Ну и здоровое чувство объединения вокруг армии. Это вообще социально здоровая реакция: консолидироваться вокруг собственной армии. Мы два года объединялись, храбрились. И теперь, кажется, мало чего боимся.

Global Look Press

Когда в Петербурге в дом врезался беспилотник, заметного испуга не было. Даже появилось правило хорошего тона — показывать, что удар не произвел на тебя впечатление. Никто не хотел предстать паникером перед друзьями, коллегами, соседями.

Сейчас — также. Вчера шла по городу, а на больших экранах показывали улетающих журавлей. Люди вокруг были спокойные, собранные.

Двадцать лет назад мы бы вели себя иначе. Господствовал бы страх, разобщенность, подозрительность. Была бы паника. Сейчас всего этого не чувствуется. Эффекта устрашения не случилось — есть эффект объединения. То ли мы стали бесстрашнее, то ли поумнели…

Мучительное рождение гражданского общества

Вторая причина консолидации людей на фоне опасности — это оформление у нас гражданского общества. Оно долго зарождалось, колебалось, его болтало из стороны в сторону. Начался процесс оформления, пожалуй, с зоозащитников. Потом подключились волонтеры по поиску людей. Потом пошли городские паблики, общедомовые чаты.

Потом была пандемия, волонтерство, развоз продуктов, средств индивидуальной защиты. И люди потихоньку объединились вокруг маленьких и больших гражданских дел.

Финальная точка в этом процессе была поставлена в 2022 году, когда россияне стали собираться вместе для помощи фронту: готовить посылки, плести сети, вязать носки, закупать термобелье и приборы ночного видения. Именно тогда впервые можно было сказать, что в России родилось гражданское общество. Трудный процесс родов завершился, теперь общество растет и крепнет.

Это видно во всем. Не только в бесстрашии, но и в поддержке. Я вспомнила теракт в аэропорту Домодедово. Это, между прочим, произошло не так давно — 2011 год. Тогда Москва прославилась на весь мир алчными таксистами, которые просили за выезд из аэропорта десятикратную цену.

Dmitry Golubovich/Global Look Press

Затем 2017 год — взрыв в петербургском метро. Снова таксисты заламывали цену, но уже было ощутимо много и обратных случаев, когда люди объединялись и развозили застрявших в пробках бесплатно, привозили к метро еду для тех, кто ждал вестей о родственниках.

Теперь 2024 год, Красногорск, Московская область — бесплатные такси, бесплатные билеты для тех, кто летит к месту трагедии в ожидании судьбы близких. Бесплатная раздача еды, юридическая помощь. Судя по репортажам, от волонтеров возле «Крокус Сити Холла» было не протолкнуться — люди по своей воле, без всякой указиловки, привозили теплые вещи, еду, воду. Ехали помочь и поддержать. Это и есть гражданское общество.

Dmitry Golubovich/Global Look Press

Молодежь даже не догадывается, что когда-то у нас было иначе. Что мы были черствы, пугливы и закрыты. Что у нас со спасшихся от теракта драли за такси втридорога и продавали по десятикратной цене воду.

Все это было, это наше неприглядное прошлое. Хочется думать, что мы ту позорную страницу своей истории перелистнули.

Sergey Elagin / Business Online/Global Look Press

Наконец все жалеют жертв, а не террористов

Еще одно неприятное воспоминание, которому не поверят молодые, — о том, как у нас раньше жалели террористов. В эти дни читаю либеральных авторов и просто тронувшихся в эмиграции рассудком релокантов: тоже жалеют стрелявших.

Из всего многообразия мыслей, которые в эти дни в головах у десятков миллионов людей, некоторые граждане решили поделиться с обществом одной-единственной: они считают, что права террористов, убивших десятки человек, при задержании были нарушены. Одному, видите ли, повредили ухо, второго напугали автоматом.

А ведь я это помню! Только тогда у нас подобных жалеющих была тьма. Помню с девяностых слезливые репортажи о женщинах-подрывницах.

На центральном ТВ, к примеру, показывали документальный фильм о Зареме Мужахоевой, завербованной шахидке, которая сдалась милиции, там же рассказывали о судьбах состоявшихся террористок: объясняли, какая у них тяжелая жизнь, как несправедливо с ними обошлись после арестов, как больно им было погибать.

Помню документальные фильмы о Салмане Радуеве: по ТВ рассказывали, как тяжело ему, видите ли, оказалось сидеть в российской тюрьме. Помню огромные газетные материалы с фотографиями смертниц из «Норд-Оста»: когда либеральная пресса ставила на первые полосы фото с искореженными телами шахидок и явным состраданием к тому, что они не очень достойно умерли.

Я все это помню. Отличие в том, что тогда люди, которые после теракта сострадали террористам и переживали о плохом с ними обращении, могли высказываться на центральном телевидении и с полос федеральных газет.

Все это было! И жалость к ним, и призывы отнестись с пониманием. Молодые поколения попросту не поверят, что подобное существовало в нашей жизни.

Отличие нынешнего теракта еще и в том, что такие люди с их стенаниями о страданиях террористов пропали из СМИ.

Много отличий. Теракт показал, насколько сильно мы за минувшие годы изменились и выросли как граждане.

Я вместе со всеми жителями страны плачу сейчас о жертвах трагедии. И при этом любуюсь нашим обществом. У нас наконец-то зародилось здоровое гражданское общество, которое ведет себя достойно.

Терроризм

Преступления

Россия

Теракт в «Крокусе»