Эксклюзив

23 февраля 2024, 14:58

Сгущенка для Сани

Корреспондент «360» Кононова: забота — лучший подарок для защитников Отечества

Телеканал «360»

Далее — прямая речь.

Детские воспоминания

Бабушка Лида живет, сколько я помню, одна. То ли муж и дети не случились в ее жизни, то ли есть какая-то история, о которой мы вряд ли узнаем. Сама не рассказывала, а спрашивать неловко.

В ее квартире из памятных фотографий только портрет [Сергея] Есенина на облупившемся серванте. А еще в квартире этой есть секретер. В детстве он представлялся сундуком с сокровищами. Там хранились конфеты, выданные заводским профсоюзом к праздникам, леденцы «монпасье», слипшиеся в один большой сладкий комок, и килограмм «Ласточек».

На пенсию она ушла давно, работала на вредном производстве и сразу переквалифицировалась в няни. С ней оставляли детей со всего дома, когда детский сад закрывали на карантин, или молодым родителям надо было уехать на пару дней. У каждого второго ребенка из этой хрущевки есть одинаковое воспоминание: летний вечер, солнце заливает комнату через тюль, ложится квадратами на выкрашенные коричневой краской полы. Ты сидишь с огромной чашкой сладкого чаю и ждешь, когда откроется волшебный секретер, и тебе выдадут сладости. А там уж можно бабушке Лиде рассказать про все свои горести: вот Аня из последнего подъезда забрала платье у твоей куклы, а Рома кидал в тебя щебнем.

Unsplash

Ждут и помнят

Больше всех у бабушки Лиды бывал Саня, сорвиголова, сирота, воспитанный вечно замотанной сестрой его покойной матери. Он и в гостях наводил шороху. Играл в кухню — варил кашу для игрушек. Рецепт такой — крем, который бабушка Лида использовала для ног, земля из горшка с алоэ. А потом — кормить этой кашей плешивого мягкого медведя, безразлично сидящего на изголовье кровати. Бабушка Лида ругалась, но прощала. К Сане она относилась по-особенному — жалела его. Покупала для него сгущенку. Конфеты он не любил, а сгущенку мог есть ложками.

Мы с Саней ровесники, но семья наша переехала, когда мне было лет 10, и больше мы никогда с ним не виделись. И вот я приезжаю в родной город, захожу в магазин, и встречаю на кассе бабушку Лиду. Она складывает в тряпичную сумку банки со сгущенкой. Много. Меня, кажется, не узнает, но я подхватываю ее сумки, и она соглашается принять помощь. Сумки тяжеленные, одной не донести.

— Да тут на весь дом хватит, — смеюсь.

— А это не на дом, а впрок. Я с гуманитарщиками внуку отдам. Он очень сгущенку любит.

— Сане что ли? — ахаю я.

— Сане, а ты его знаешь что ли? — она пытается узнать в моем повзрослевшем, да что уж там, постаревшем, лице одного из тех детей, что попадали к ней в гости.

— Я Лена, помните? С третьего этажа.

Она снова ахает. Вспоминает.

— А Саня разве ваш внук? — уточняю, и тут же ругаю себя за бестактность.

— Саня — сирота. Тетка его померла, жены не нашел. А у меня он с детства, как родной. Так что внук, конечно. Мобилизовали его давненько. Пишет мне, кому ему еще писать. Деньги присылает, я не трачу, откладываю. Приедет — будет у него приданое. Он такой красивый, широкоплечий! Танкист! А ты замужем?

Мы идем до дома, через сугробы. Гуманитарщики повезут посылки ко Дню защитника Отечества. Получит и Саня свою сгущенку. Я представляю, как он открывает эту бело-синюю банку в блиндаже или в располаге, или, скорее, делает отверстие в крышке, чтобы, как из крана лилась тягучая сладость и в чай, и в кофе.

И лучший подарок к празднику здесь совсем не этот деликатес, а осознание того, что тебя ждут, что помнят, как ты в детстве любил сгущенку.