Эксклюзив

10 июля 2023, 15:05

Білі троянди. О насаждении языка как высшей форме государственного насилия

Публицист Миронова: выучить английский в Москве легче, чем украинский — в Харькове

Участники акции протеста против законопроекта Бужанского о продлении преподавания на русском языке в школах Украины, июль 2020 года/РИА «Новости»

Далее — прямая речь.

Радистка Кэт в роддоме кричала «Мама!!!» Во время прилета ракеты украинцы говорят на русском. И большинство видео из окопов ВСУ — тоже с русским языком.

Вчера в «Вестях недели» показали сюжет «Американцы отдают украинцам команды на русском языке». Разумеется, на русском. Когда смерть, боль и есть доля секунды на принятие решений, говорить с людьми приходится на их родном языке.

Начало

Молодой бедно одетый мужчина поет в Киеве «Білі троянди, білі троянди, не захищені шипи…» Это «Белые розы». Петь на русском украинцам запретили. Как и разговаривать на нем в магазине, на работе, при оплате проезда в метро.

Русский язык сохранился только в быту. Двадцать четвертого апреля Верховная рада приняла закон № 5670-д «Об обеспечении функционирования украинского языка как государственного». Причем это произошло еще в 2019 году! Этот же закон с января 2022 года запретил выход общеукраинских печатных СМИ на русском.

Пятого сентября 2017 года на Украине приняли закон «Об образовании», который за шесть лет полностью запретил преподавание и обучение в школах не на украинском языке. К весне процесс завершился: теперь и национальные школы (румынские, венгерские, русские) учат на мове.

И это было не началом борьбы с русским языком, а его финалом. Начало же Украина положила еще в 90-е, когда впервые заговорила о необходимости распространения мовы. После первого Майдана страна окончательно декларировала курс на отказ от русского.

Украинский язык стал развиваться по образцу иврита или ватиканской латыни: специальные комиссии начали вовсю придумывать для нового языка новую лексику. Отличие в том, что латынь и иврит — языки старые.

«Шкворень», «брунька» и «пипоть»

Хорошо жить долго. Я помню времена, когда Украина буквально в режиме реального времени придумывала слова для своего нового языка.

Была у меня подруга из Киева, которая училась на переводчика в сфере авиации. Она рассказывала, что за четыре года учебы переводы многих слов у них придумывали по несколько раз. Например, постоянно крутили-вертели определение «взлетно-посадочная полоса». Теперь она называется «злітно-посадкова смуга», но еще 20 лет назад было не так.

Сегодня есть украинский сайт Slovotvir, на котором патриоты Незалежной самостоятельно выдумывают новые слова для мовы и «усовершенствуют» старые, если им кажется, что они недостаточно хороши или слишком похожи на русские. То есть буквально какая-то группа лиц, по предварительному сговору и вряд ли имеющая необходимые компетенции, сидит и сочиняет украинские слова. Которые с очень большой долей вероятности вскоре будут внедрены в словари, и специальные службы станут следить, чтобы люди их употребляли, иначе — штраф.

Причем с заимствованиями из других языков украинские патриоты борются не потому, что хотят чистейшей мовы: больше девяти тысяч иностранных слов они предложили заменить на украинские, чтобы не было как у клятых москалей: если в Москве «бюстгальтер», то в Киеве должен быть «персанок». «Дедлайн» — речене́ць, «топлес» — голіциць.

Борьба идет по всем фронтам, украинизируют даже слово «клiтор». Пока не определились с вариантами, выбирают из вариантов: «сикель», «шкворень», «брунька», «пипоть», «похітливець», «розкішниця», «кiль», «скоботень», «линдик» и «лоскотня». Придумывают новые слова для уже имеющихся: «вертолiт» — гвiнтокрыл.

Но какие там «клитор» или «вертолет»? Украинским патриотам не дает покоя даже слово «будувати» — строить, тут, видимо, вспомнили Волынскую резню и решили прищучить полонизм, потому предлагают заменить на еще более украинское «споруджувати». Появились и претензии к уже освоенному польскому слову «фарба» — краска. Его на удивление предложили заменить на… «краску». Тут же комментарий — «Москальщиною віддає, фарба краще».

Повз, повз и недоповз

Армейские термины, наименование вооружения тоже постоянно пересматриваются. Так, украинцы с удивлением обнаружили, что слово «танк» у них совершенно то же, что и у нас.

Теперь предлагают варианты: «повз» (да, от формы «повзать» — ползать), «плаз», «панцерник, ” „бронестрiл“, „повзострiл“, „повзун“, „гарматоколесник“ и даже „повзовхистостріл (-гат)“. А гранатомет предлагают переименовать в „гранатокид“. Чтобы не как у москалей. Я не шучу — проверьте.

Ведь множество украинцев не сталкивались с мовой вне школы. В стране есть огромные районы, где еще недавно не говорили на украинском. А такие города, как Харьков или Чернигов, до 2000-х годов слышали мову только от селян, приезжавших на воскресную торговлю, да и то в форме суржика.

Учтите, что английский в школе вы учили по программам, которые разрабатывали важные академики. Что английский — богатый кодифицированный язык с давно устоявшейся грамматикой и лексикой. А украинский — язык новый, постоянно и, главное, искусственно обновляемый, поддерживаемый, за пределами группы узкоспециализированных ученых, любителями-энтузиастами, которые днями выдумывают аналоги к словам «лимон» и «вертоліт».

Участники акции протеста против принятия закона о статусе русского языка возле «Украинского дома» в центре Киева, июль 2012 года/РИА «Новости»

Благородные англосаксы

На Украине, между прочим, многие это тоже понимают. Что, возможно, легче будет перейти на английский, чем обогатить мову до объема, который бы позволил получать на ней образование и создавать богатую культуру. Потому что пока ее обогатят, она вступит в период полураспада. Идеи перехода на английский носятся по соседней стране тоже с 2000-х. И тоже под соусом мести москалям.

В этой дружбе с английским есть что-то неловкое. Расходившись на Майданах, украинцы обнаружили, что у них нет учебной и научной литературы на украинском и что создать ее не так-то просто: пока страна создаст и утвердит лексику, пока обучит ей ученых, пока они переведут весь корпус необходимой литературы, появятся тысячи и тысячи новых книг. Это верный путь в каменный век.

Но не стало. Как и в Финляндии никто не заговорил и не зажил на английском, несмотря на куда большие и долгие усилия: учатся финны все же преимущественно на своем языке, наладить полноценное образование на английском они не смогли, хотя для чтения нужной литературы английский необходим.

Украинцы же с кондачка верят, будто на раз-два выучат другой язык. Вернее, не они сами, а их власти. Кондачок длится уже почти 20 лет, но до сих пор дело дальше разговоров не ушло.

Зато мы за полтора года увидели множество украинских жителей в самых разных ситуациях: они не похожи на тех, кто освоит легко английский. Даже если им будут преподавать его с садика. Да и кому преподавать? Где найти столько учителей английского?

РИА «Новости»

Прочь от прогресса

А, главное, зачем? К чему придумывать «гарматоколесник» и обрекать народ на годы средневековья, лишив их доступа к научно-культурному наследию, созданному на русском языке? Научно-технический и культурный прогресс зависит от того, сколько учебников и научных статей написано и переведено на том или ином языке.

Украинцам повезло гораздо больше, чем представителям других народов средней численности, даже больше, чем полякам или туркам, потому что украинцы по факту рождения в русскоязычной языковой среде получили доступ к огромному пласту созданной на этом языке культуры. Отказ от нее в пользу мечты перейти на английский — добровольное оскопление своего народа. Поляки не перешли, турки не перешли, не сумели перейти на английский шведы, норвежцы, но украинцы, сидя в своих хатках-мазанках, перейдут?

Но бегство от прогресса и современных знаний, которые дает русский язык, не главная трагедия. Самое страшное — это факт многолетнего непрекращающегося насилия со стороны украинского государства.

Насаждение языка, запрет родного языка в каком-либо виде — наиболее тяжелая форма государственного насилия над народами. Тяжелее нет.

Если не верите, вновь попробуйте на себе. Начните с завтрашнего дня говорить вне дома по-английски. Просто так. Вы же учили английский? Ну и что, что в школе. Множество украинцев тоже учили украинский только в школе. Причем, повторю, этот язык постоянно меняется, в нем нет устоявшейся лексики, а его развитием и преподаванием занимаются энтузиасты.

Так что выучить английский, сидя в центре Москвы и ходя в привилегированную школу, даже легче, чем освоить украинский в центре Харькова.

Умереть за чужой язык

Численность и состав населения Украины — загадка для всех. Сколько реально там осталось человек, не могут сказать ни украинские власти, ни ООН, ни Россия. О том, сколько среди них реально русскоязычного населения, не знает никто. Но оценки колеблются от менее вероятных 60% до более правдоподобных 85% жителей. И это  имеется в виду Украина в сегодняшних границах.

То есть 85% населения должны отказаться от родного языка в обучении, работе, использовании на публике и заменить его украинским. Это есть страшнейшее насилие. Которое совершалось над соседней страной много лет и достигло апофеоза сейчас, когда мы видим, как кричит по-русски «Мама!!!» солдат, которого отправили убивать русских за то, чтобы он говорил на украинском, которого не знает. Так что американцы не дураки: если людям и перед смертью не дать говорить на своем языке, они развернут свои автоматы.

Я совершенно убеждена, что «взорваться» Донбасс заставили не свержение Януковича и не страх оказаться в одной стране с очередной политической смутой: его всколыхнуло насаждение чужого языка.

Любой язык, на котором вы не говорите дома и сами с собой, вам чужой. И самое тяжелое испытание эмиграции — говорить на чужом языке с близкими. Когда нужно говорить на нем дома, это трагедия.

Знаете, что интересно? Лет семь назад я писала об этом в… «Новой газете». Прямо так и говорила: оставьте русский в покое, не то именно он и рванет на Украине. И меня за те публикации грозились включить в «Миротворец». За статьи в «Новой»! Вроде бы даже включали. Жизнь сложна, судьбы многообразны, у меня была вот такая.

Выучены ли уроки?

Право человека выбирать себе язык должно быть священно. Как и право репатриироваться в родную языковую среду. И право это касается всех.

У нас проблема насаждения языков тоже есть, но она носит обратный характер: в стране много нацреспублик, где местные элиты хватаются за национальные языки, от которых жители уже отказываются. Когда мать решает говорить с ребенком дома на русском, она делает важнейший для них обоих выбор. И у нас, увы, есть регионы, где людей, сделавших выбор в пользу русского как родного, прессуют чуть ли не обязательным изучением своих языков.

В итоге у нас марийцы, башкиры, татары, которые непонятно из каких соображений вынуждены учить родные языки, от которых отказались, пока русские учат математику с физикой. Эти люди сделали свой выбор. Вымирание малых языков — всегда следствие выбора их носителей. Искусственное насаждение этих языков, их принудительное поддержание — всегда насилие.

Через государственные репрессии насаждают нетитульному народу язык или — путем акций принуждения вроде случая в Удмуртии, когда ученый поджег себя с требованием усилить изучение удмуртами удмуртского языка. Украинцы на Украине в большинстве своем не используют украинский, потому что он им не нужен. Удмурты не говорят на удмуртском, потому что им он тоже без надобности. Государство должно это помнить.

Еще одна страна, которой остро необходимо усвоить урок Украины, — Белоруссия. Там, кажется, вообще никто не говорит на белорусском. Я осенью провела в этой стране больше недели и ни разу не встретила белорусский живой язык. Не слышала, чтобы на нем говорили. Зато все объявления в метро, автобусах, на вокзалах — на белорусском. Зачем это?

Почему австрийцы смогли строить свою государственность на немецком, австралийцы — на английском, а белорусам нужно называть станцию метро «Октябрьская» «Кастрычніцкой»? Я лично увидела в Белоруссии чудовищное языковое насилие: горстка националистов-энтузиастов вынудила государство насадить людям язык, на котором они не говорят.

Так оставило бы белорусское государство своих граждан в покое, пока не дошло до беды. Пусть лучше вспомнит, что украинцы не просились в Россию, пока их не заставили говорить на украинском. Сначала пришла мова и только потом поднялись Крым с Донбассом. И я думаю, что сегодня эти люди, даже оказавшись на фронте и с оружием в руках, рады, что у них есть право в бою говорить на родном языке.