«Тоска остается»: жена пилота Рыбникова рассказала о его жизни и героической смерти

Истребитель МиГ-29КУБ упал во время испытательного полета около деревни Чемодурово в Воскресенском районе Подмосковья в декабре 2014 года. Благодаря профессионализму и мужеству одного из пилотов Сергея Рыбникова падающий самолет не задел находящиеся поблизости жилые дома и школу и разбился в 80 метрах от крыльца. В результате падения мужчина погиб. Спустя два с половиной года президент России Владимир Путин присвоил Сергею звание Героя России посмертно. Жена летчика Юлия Рыбникова в интервью «360» рассказала, каким человеком был Сергей и как семье удалось пережить трагедию.

Каким он был дома?

Он и человеком был таким правильным, справедливым очень, старался не то чтобы всем помочь, но организовать, к примеру, свою работу, чтобы она была наиболее эффективной. Он очень скромный был, дети никому не рассказывали, не хвалились, что папа — летчик-испытатель. Наши знакомые многие узнавали совершенно случайно, что он летчик.

Наверняка очень активный человек был?

Да, это был наш двигатель. Все идеи, вся «движуха», все от него у нас исходило, притом вся семья с ним так двигалась. Отпуска, поездки, все [было] обязательно. Он старался и с родителями куда-то выбраться, и нас постоянно тормошил, чтобы мы дома не сидели. С детьми то на велосипедах катались, то на роликах, то в бассейн он их водил, он старался их как-то к спорту приобщать. Очень умный был, школу закончил с серебряной медалью, училище — с золотой. Был летчиком-испытателем первого класса.

Удалось семье пережить трагедию? Два с половиной года уже прошло.

Честно, сейчас конечно гораздо легче, то есть острота ушла. Но все равно тоска остается, постоянно они [дети] вспоминают, что папа говорил, что с папой делали, а помнишь такой случай, а такой случай. Часто они вспоминают.

Государство как-нибудь помогало, или присвоение звания Героя России — это первое внимание со стороны государства?

Ну, а как государство могло помогать? Какие-то льготы, выплаты, которые нам были положены, мы во всяких пенсионных [фондах], соцзащитах оформили и все.

Что-нибудь известно о результатах расследования? Высказывалась версия, что это была ошибка пилотов, но с трудом в это верится.

Честно говоря, результаты расследования были известны еще где-то в апреле 2017 года. У меня есть акт о несчастном случае, но я его прочитала один раз, когда мне его привезли, и больше я его читать не могу. Я помню только, что потом сменяли прошивку самолета, отправляли на какое-то исследование кресло катапультное, на каких-то скоростях его испытывали.

То есть техника все-таки подвела?

Ну да. Какая-то программа не позволила ему выйти из пикирования, получился приоритет самолета перед летчиком. Я, честно, боюсь открывать этот документ лишний раз.

Испытательный полет для летчика-испытателя — это не что-то сверхъестественное. Такие полеты были регулярными в жизни вашей семьи. Может, у вас были какие-то традиции, что-то папа говорил, когда уходил из дома на работу?

Такого особенного ничего не было. Тот день был совершенно рядовой, никакого предчувствия ни у него, ни у нас [не было]. Он девчонок в школу проводил, поцеловал, отправил в школу и сам поехал на работу.

Насчет звания Героя России. Все-таки прошло два с половиной года. По всей видимости, государство все это время решало бюрократические проволочки, или пришлось что-то делать, ходатайствовать?

Понимаете, от нас-то там ничего не зависело. С работы подавали документы, они где-то долго ходили, я подробностей не знаю. Даже не знаю, почему так долго.

Какими были ваши эмоции, когда вы узнали о звании Героя России?

Радость была огромная, что все-таки его заслуги были отмечены, что все-таки этот поступок, который стоил «звезды» Героя, все-таки ему эту «звезду» посмертно принес. Я, честно говоря, всегда знала, что он получит [звание] Героя России, но не думала, что при таких обстоятельствах.

Беседовала Мария Мешкова