Вторая позиция. В области торговли оружием Россию опережают только США

Но эти выводы ведут к дополнительным размышлениям по двум причинам. Первая из них заключается в том, что исследования не коснулись Китая — самой закрытой страны в мире по опубликованию официальных данных о своей военной составляющей. Во-вторых, это показатели позапрошлого года, а как выглядит торговля оружием в 2018 году, пока не известно. Есть все основания считать, что цифры значительно выросли.

Общий объем продаж за 2017 год равен 398,2 доллара США.

Увеличения торговли оружием на мировом рынке Россия добивалась довольно последовательно, наращивая темпы в статистическом алгоритме с 2011 года. Самым эффективным российским военным производственным и исследовательским (он же испытательный на внутренних и внешних полигонах) комплексом SIPRI объявил концерн «Алмаз-Антей». Он впервые включен в первую десятку крупнейших предприятий этого ряда. Но вот, что пишет по тому же поводу «Коммерсант», исследовавший доклад SIPRI:

«Рост в более 15% показали и три другие входящие в топ-100 российские компании — Объединенная двигателестроительная корпорация (25%), НПО «Высокоточные комплексы» (22%) и корпорация «Тактическое ракетное вооружение» (19%). Увеличение продаж в прошлом году было отмечено у восьми из девяти российский компаний».

В предыдущих исследованиях Россию обходила Великобритания (с 2002 года), которая на этот раз уступила ей второе место.

И все же надежно лидирует военно-промышленный комплекс США, который обеспечивает рекордное количество продаж: 57% от общего мирового объема. Во многих случаях американское вооружение замещает устаревшее советское в странах Восточной Европы (бывших участников Варшавского договора), не давая проникать туда новым русским образцам и ремонтным предприятиям, которые могут адаптировать старое вооружение к современным требованиям. Это не менее надежные и эффективные как наступательные, так и оборонные образцы, к тому же по цене на порядок ниже, чем современные американские предложения. Но США традиционно опираются на жесткие условия участия этих стран в системе вооружений членов НАТО. Эти государства, как и три бывшие советские прибалтийские республики, вынуждены отказываться от уже имеющегося вооружения по причине обязательного соответствия нормам Североатлантического блока. С точки зрения военной логики это понятно.

Кроме того, эта проблема относится к разряду высших политических. США и партнеры по военному блоку не вправе расширять рынок в пользу вероятного противника и таким образом финансировать его военное производство. В то же время вопрос о поступлении финансовых средств через уполномоченные банки и под контролем утвержденных посредников относится к доктрине безопасности стран-членов блока. Большое влияние на ограничение продаж российского оружия в Европе оказывают военные разведки как США и Великобритании, так и в целом НАТО и каждого из его участников.

Скопившееся вооружение со времен противостояния стран, входящих в Варшавский пакт и НАТО (еще со старым составом), направляется для реализации на соответствующие рынки Северной Африки, Азии, Ближнего Востока и Латинской Америки. Но торговцы из Восточной Европы, стремящиеся разгрузить свои арсеналы от устаревших образцов и получить средства для оплаты хотя бы части новых предложений от ведущих стран НАТО (в первую очередь США, Великобритания и Франция), сталкиваются с проблемой конкуренции с тем же российским вооружением, но уже модернизированным или даже новым. Здесь уже стоит деликатный вопрос уступок по ценам и условиям продаж и обслуживания. Последнее особенно касается комплексов ПВО, ракетных установок тактического назначения, всех типов летательных аппаратов боевой авиации и танков.

Уступки со стороны стран-торговцев, к какому бы военному лагерю они ни относились, касаются не только военной области, но и сугубо гражданской и политической (с гарантией поддержки тех или иных международных проектов во всех областях деятельности, в угрозе развернуть боевые действия на стороне противников действующих режимов или, напротив, прекратить опасный конфликт). Ведь оружие и в первую очередь тактическое, мотострелковое, ракетное можно уступить за условные прибыли и другой конфликтующей стороне, что, несомненно, пошатнет любой режим. При накоплении таких условий, как правило, посредники в торговле вооружением выдвигают предложения, от которых покупатели в конфликтующих странах отказаться не могут. Это, конечно, не в состоянии вывести страну-торговца на лидирующие позиции, потому что объемы предложений в таких случаях не слишком высокие, но добавить драматизма в весь процесс продаж, получить небольшие прибыли для их дальнейшего промышленного оборота и модернизации, использовать территорию воюющего государства в качестве внешнего испытательного полигона — вполне возможно. Так или иначе, это повлияет на конечный процент общих продаж в сторону стабилизации показателей и, возможно, даже их небольшого увеличения.

Таким образом, выставление на продажу устаревшего вооружения бывшими союзниками играет на руку современному ВПК и вносит свои коррективы в общие позиции.

Российский объем продажи вооружений составляет 9,5% от мирового показателя. Дифференцированные исследования свидетельствуют о том, что продажи российского оружия возросли по отношению к предыдущему отчету на 8,5% в связи с модернизацией российского производства и соответствующих предложений ВПК.

Значительный рывок вперед произвела Турция, которая пытается снизить свою зависимость от иностранных поставщиков. В ВПК этой страны поступают гигантские средства по сравнению с предыдущим отчетным периодом. Многие аналитики полагают, что колебания турецкой валюты опосредованно связаны с этими затратами, так как удельный вес вложений в промышленность вообще резко повысился именно в пользу ВПК, то есть товаров, предложение которых имеет свои ограничения и которые участвуют в чрезвычайно острой и особенной конкурентной среде. Своя заинтересованность есть и у финансистов. Это очень корпоративный сектор. Отсюда и стремление нынешних турецких властей поддержать те или иные конфликты на стороне стран, которых они рассматривают скорее в качестве партнеров в торговле вооружениями и использовании их новых технологий, чем даже партнеров по НАТО, и в первую очередь США и Великобританию. Кстати, очень емким рынком вооружений являются ближайшие к Турции страны Ближнего Востока. Здесь конкуренция производителей особенно остра.

Однако следует вернуться к тому, что в оценках рынка отсутствует крупнейшая страна-производитель вооружений Китай, который тем не менее формально ни в каких вооруженных конфликтах участия не принимает. Однако именно его оружие, очень часто лицензионное, но даже и весьма сомнительное с точки зрения правовой легитимности попадает на рынок и сбивает цены вплоть до вопиющих явлений демпинга.

Это означает, что существуют и неофициальные статистические показатели торговли вооружениями, которые, возможно, могут скорректировать весьма решительно объявленную SIPRI цифру. Такие позиции нередко влияют на принятие странами-конкурентами самых неожиданных решений и даже на появление в привычном политическом пространстве не только новых противников, но и как будто непредвиденных союзников.

Некоторые яркие конфликты и политические скандалы вдруг приобретают совсем другую окраску. Примером, пусть и не именно этой ситуации, но все же в чем-то похожей на нее, может послужить свежий факт стремления к партнерству между Израилем и Россией. Причем первоначально идея поступила именно от Израиля. Так, после известной поставки российских комплексов С-300 в Сирию и якобы удачного перехвата израильских целей ВВС силами ПВО Сирии (в районе международного аэропорта Дамаска) премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху позвонил президенту России Владимиру Путину и предложил развить диалог о сотрудничестве в военной области. Правда, ни Сирия, ни Израиль официально атаку и ее отражение не подтвердили. Однако этот «неустановленный» факт вполне может иллюстрировать прямую зависимость принятия серьезных политических решений от мирового рынка вооружений. Это принуждает все стороны, прежде чем отдавать приказы о применении в тех или иных обстоятельствах своих вооруженных сил, анализировать ситуацию на несколько ходов вперед. В приведенном примере очевидна заинтересованность в координации и сотрудничестве в области не только политики, но и военной составляющей, включая возможности ВПК той и другой стороны, причем с учетом интересов третьей.

Во всяком случае в пресс-службе президента сказали, что при обсуждении ситуации в Сирии возникла необходимость в усовершенствовании израильско-российского сотрудничества. Это коснулось и проблем разделения линии между Израилем и Ливаном. Может ли кто-нибудь после этого усомниться в роли ВПК в координации важнейших политических вопросов на уровне современного устройства мира? Так что работа влиятельного скандинавского института SIPRI, с которой начался разговор, очень своевременна, как видно.

Исследователь программ ВПК по вооружениям и расходам (SIPRI) Симон Веземан ясно отметил, что «с 2011 года российские компании продемонстрировали существенный рост объемов своих военных продаж. Это соответствует линии на увеличение военных закупок с целью модернизации вооруженных сил».

Так что вторая позиция России в этой области, охватывающей не просто один из промышленных сегментов мировой экономики, а вносящей стратегические коррективы во все важнейшие направления деятельности государств, крупных банков и транснациональных корпораций, включая торговлю энергетическими, металлургическими, химическими и ядерными производствами, — достижение очень и очень заметное. Собственно, оно и диктует правила поведения в большой политике как во ее внешнем, так и во внутреннем курсе. Поэтому объявленные выводы исследователей SIPRI следует считать одними из важнейших в мире, ставящими многие точки над i. Неслучайно в самом названии института стоит фраза «исследования проблем мира».

Андрей Бинев, журналист, аналитик