16 июля 2018, 16:52

Сто лет без царя...

Читать 360tv в

История жестокого убийства, многочисленных расследований и омерзительного сокрытия тел царской семьи Романовых испещрена таким количеством подлинных и надуманных подробностей, что уже давно превратилась в бесконечный трагический сериал злодеяния, равного которому в истории человечества нет.

Даже все кровавые истории, связанные с казнями императоров, императриц, королей и королев в Западной Европе – от Англии до Франции, от Австрии до Германии, не идут ни в какое сравнение с чудовищной казнью Николая Второго и членов его семьи.

В России и до 1918-го года случались убийства великих князей, императоров, царей и ближайших к ним доверенных лиц – и шарфом давили, и травили, и стреляли, и ножами резали, и закалывали пиками, и забивали до смерти, и навечно заточали в монастыри, но так чтобы в одном месте, в одну и ту же минуту несколько суровых палачей расстреляли бывшего царя (бывшего – потому что сам же и отрекся от престола почти за год до смерти), его заботливую, любящую супругу и пятерых юных детей, вместе с прислугой, врачом и даже поваром – не бывало никогда и нигде.

Они были преданы, убиты и, как будто бы, навечно забыты.

Убивали из мести, из классовой ненависти, из страха возрождения монархии. Одни государственные преступники отдали страшный приказ тайком, скрываясь за шифрованными телеграммами, а другие – свели беспомощную семью в каменный подвал и в упор расстреляли. Одна подлейшая ложь, спущенная с верхотуры новой власти, породила звериную жестокость других. Всё вместе обратилось в неискупаемое преступление, о котором и тем, и другим очень хотелось забыть.

Но вот забыть как раз и не удалось. Хотя именно это и было главной целью, во имя которой поступились всем человеческим, что заложено в душах и без чего не существует цивилизации. Всё вышло из-под контроля и упрямо зажило своей «посмертной жизнью», расставив очень и очень многое по своим законным местам. Это, по-моему, самое главное в той безобразной истории, ставшей тяжелой ношей для всех прошлых, нынешних и последующих поколений россиян.

Я вспоминаю рассказ моей покойной матери об убийстве Романовых. Нам с сестрой было по восемь лет, когда она шепотом, опасливо оглядываясь на двери и окна из страха быть подслушанной, сказала, что видела дом и подвал, в котором советской властью были убиты царь с супругой и их малые дети. На меня самое большое впечатление произвели мамины слова «малые дети». Как, ужаснулся я, убить, пострелять детей! Безжалостно, жестоко, подло! Я представил себя и сестру там, в том доме, в каменном подвале, о котором шептала мама, и не мог спать двое суток. Такое чудовищное впечатление на меня, на ребенка, знавшего в семье только добро, произвел рассказ.

Во время войны, когда ее с бабушкой эвакуировали из Москвы на Урал как семью важного генштабовского военного, они попали сначала в Нижний Тагил, а потом в Свердловск. Местный военком, дедушкин близкий товарищ по одной из академий, подвел бабушку и двенадцатилетнюю мою будущую маму к высокому забору. Он приказал милиционеру отпереть калитку и провел их в мрачный, неубранный дом инженера Ипатьева. Пальцем показал вниз, куда вели несколько пыльных ступеней, и сказал мрачно, что здесь, в июле 18-го года, убили Николая Второго и всю его семью.

Оказывается, он обещал деду привести сюда его жену и дочь. Военком не только знал об этом убийстве, но и помнил ту страшную ночь. Волею судьбы он оказался рядом с домом Ипатьевых и был довольно близко знаком с двумя латышами из расстрельной команды. Ему тогда было восемнадцать лет, и он записался на милицейскую службу. Двое его знакомых из латышских стрелков, охранявших дом Ипатьева, на другой день после расстрела рассказали ему о том, что случилось здесь в ночь на 17 июля, когда он дежурил на своем участке. Спустя пять дней он пробрался в опустевший дом, спустился в подвал и упал в обморок от страха и омерзения. Военком погиб на фронте в конце 44-го года. А перед смертью встретился в одном из фронтовых штабов с моим дедом и сказал, что выполнил его просьбу.

Он спросил деда, зачем это было нужно. Дед ответил, что впереди у его дочери целая жизнь, в которой может случиться всякое. Но важно, очень важно, чтобы она знала, как выглядит «дно человеческой подлости и нечеловеческого горя». Тогда якобы ей будет легче преодолеть те несчастья, которые обычно выпадают на жизнь каждого или почти каждого человека. Она будет закалена той чудовищной историей предательства и убийства. Военком написал об этой встрече и разговоре с дедом моей бабке, уже в Москву.

Мама по наследству передала эти ощущения и мне.

Сейчас, в преддверии столетия убийства царской семьи, а по существу убийства мирного, любящего семейства на глазах друг друга, назначены дополнительные экспертизы, на мой взгляд, никому, кроме недоверчивой и осторожной РПЦ, уже не нужные. Даже если бы нашли не те тела, а некие подставные (например, семьи Филатовых), то и это ничего бы не изменило: убийство свершено, дети погибли в присутствии родителей. Можно только представить себе, каким ужасом взорвался за секунду до смерти мозг отца и матери, осознавших, что ни им, ни их детям будущее не уготовлено, и что все их страстные заботы о здоровье и благополучии детей канули в небытие.

Уже позже, узнавая о чудовищных историях казней белорусских, русских и украинских семей, даже целых деревень и сел, от рук гитлеровцев и предателей, о том, как прямо с поезда вели еврейские семьи в печи, как убивали и сжигали заживо в своих домах невинных гражданских людей, я искренне поражался тому, что никто не вел столь же скрупулезных расследований. Но это было удивление еще юного человека, для которого смерть семьи не могла быть важной или неважной, в зависимости от того, чья эта была семья и как ее убийство повлияло на всю историю моей страны.

Вплоть до того, что не будь того жуткого убийства в ипатьевском доме, возможно, не случилось бы и последующих сотен тысяч убийств больших и малых семей на войне, которой тоже могло ведь и не быть. История пошла бы совсем иначе – остался бы монарший дом в изгнании, не исключено было бы его возвращение и формирование новой империи уже без революций и гражданских войн. Убить Романовых означало перечеркнуть даже самую малую вероятность течения бурной реки русской истории по совершенно иному руслу. Но история не знает сослагательного наклонения. История – это наука о состоявшемся прошлом. И лишь мудрые нации чтят ее еще и потому, что она изучает не только даты, имена и события, но оставляет посыл будущим поколениям, какой из ее путей был ошибочным и следовать которому вновь не только не разумно, но и преступно.

И вот ВЦИОМ опубликовал свое исследование к нынешней дате – «сто лет без царя…», а я бы добавил к этому «без царя в голове и без чести в душе».

Судя по ответам респондентов не все так плохо, на первый взгляд. Около 60% моих соотечественников считают расстрел семьи Романовых чудовищным преступлением. Это много, что радует! Около 29% думают, что смертной казни Николай Второй и его семья не заслуживали. Однако, на их взгляд, наказать как-нибудь все равно следовало бы. Виновны же, дескать, во многом. Спасибо этим 29 процентам хотя бы на том. Впрочем, это дело убеждений и личных знаний. А еще возраста.

А вот три процента опрошенных убеждены, что расстрел Романовых в доме инженера Ипатьева в ночь на 17 июля 1918 года был «справедливым возмездием народа». Именно с такой формулировкой. Каков вопрос, таков и ответ. Вы спросили прямо, а мы вам прямо и ответили – как полет пули из нагана в том самом подвале сто лет назад.

Куда делись остальные почти восемь процентов из 100% опрошенных, не знаю. То ли они всего лишь сомневаются в справедливости правительственного решения сто лет назад, то ли несмело допускают, что всё было сделано правильно, а нам, малым, до этого ни тогда, ни теперь дела нет и никогда уже не будет? А может быть, кто-то и не слышал о том преступлении? Маловероятно, но все же вполне допустимо. Возможно, кто-нибудь, потянувшись утром у компьютера, произнес мудрое диванное: «С Ипатьевского костромского монастыря начался торжественный ход монаршей семьи в историю российскую и в ипатьевском же доме, да только на Урале, и кончился. Судьба! Как ей не подивиться! И только!». Хладнокровный, без сожалений, взгляд на прошлое, которое тотально изменило наше будущее. Восемь процентов безразличия, повинного, тем не менее, в том, что на наших «заспанных» глазах свершаются нечеловеческие бесчинства и человеческие мерзости.

Но более всего ужасают те три страшных процента радикального взгляда на события столетней давности. «Справедливое возмездие народа!» — так они считают. Три этих суровых процента свято убеждены в своих знаниях, что именно нужно 60 процентам заблуждающегося народа, 29 процентам утерявшим бдительность и восьми процентам тех, кто побредет туда, куда решат эти три процента.

Из «трех процентов» непременно нашлось бы три десятка палачей, которые бы убили в очередной раз семью царя с детьми, расчленили и пожгли тела, разграбили обнаруженные бриллианты, сбросили истерзанные останки в шахты, потом кромешной ночной мглой оттуда подняли и закатали под дорогу и в чавкающую болотную гать. Три процента почти готовых на убийство целой семьи, на сокрытие своих деяний! При этом – доподлинно знают, чем все это кончилось и какова истинная оценка случившегося тем самым народом, за которого они вновь и вновь готовы осуществлять свое «справедливое возмездие».

Если кому-то покажется, что эти 3% всего лишь мелочь, то достаточно рассчитать — если в январе 2018 года в стране нас было 146 880 432 человека, то эти три процента составляют четыре миллиона 406 тысяч 412 человек. Именно так подобные исследования экстраполируются на весь социум, хотя соглашусь, что такая оценка относительной целой страны несколько спорна. Как-то она уж очень радикально смотрится. Существует ли исключения, в том числе, и в таких выводах? Очень хотелось бы верить.

ВЦИОМ провел исследования 11 июля среди 1600 респондентов возраста от 18 лет и выше. С симпатией к семье Николая Второго больше относятся те, кому за 45, и меньше те, кому от 18 до 24 лет. Не простили последнему императору ошибок в большей степени молодые.

И все же 3% — непримиримых. Всех возрастов. А теперь представьте себе армию в таком количестве – более четырех миллионов «бойцов». Так вот, она у нас, оказывается, есть?

Вот такое короткое, но очень настораживающее по результатам, исследование ВЦИОМ к заметной дате расстрела одной чрезвычайно известной семьи.

Андрей Бинев, журналист, аналитик

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Авторы:

Реклама

Реклама