РОБИН БЭД. Он стреляет по иконам и отнимает деньги у христиан в пользу исламистов

Фильмография, посвященная легендарному средневековому разбойнику насчитывает десятки работ. Большинство из них так себе, но есть и замечательные ленты. Прежде всего британский сериал «Робин из Шервуда», сводивший с ума мальчишек моего поколения. Летом на отдыхе в деревне мы собирались у черно-белого телевизора и с восторгом смотрели на то, как отважные разбойники дерутся на длинных двухконечных палках и метко стреляют из лука. А потом сами отправлялись к ближайшему орешнику, вырезали свои палки и луки, целыми днями упражняясь в партизанском искусстве в окрестных лесах. «И злодея следам не давали остыть, и прекраснейших дам обещали любить, но одежды латали нам матери в срок, мы же книги глотали пьянея от строк».

Неплох был и «Робин Гуд: Принц воров» с Кевином Костнером. Так себе получился «Робин Гуд» Ридли Скотта с Расселом Кроу, но в нем были интересные исторические моменты. На фоне всего этого «Робин Гуд. Начало» представляет собой, как выразился один американский критик, «два часа украденного у вас времени».

История предельно простая. Богатый дворянин Робин из Локсли живет возле Ноттингема с красивой девушкой Мэрион, которую он поймал при воровстве лошадей из его конюшни в пользу бедных. Но вот шериф Ноттингема отправляет его в крестовый поход на Восток. Именно так, отправляет — о том, что крест на плащ был делом добровольным, авторы не слышали. На Востоке Робин бегает, как американский спецназовец в Ираке, держа лук, как автомат, а мусульмане отстреливаются от этих крестоносцев из арбалетов-пулеметов. Крестоносное начальство начинает казнить пленных, Робин пытается это предотвратить и спасти сына темнокожего солдата Яхьи (он же потом окажется Маленьким Джоном), но не преуспевает и его отправляют домой.

В Англии Робин обнаруживает, что его дом конфискован шерифом Ноттингема в пользу военного налога (точнее, не конфискован, а почему-то сожжен), девушка Мэрион ушла к бородатому уличному борцу за права рабочих (прозрачный намек на британских лейбористов), а шериф при покровительстве церкви произносит речи против мусульман, угрожающих британскому образу жизни, и пугает тем, что завтра воины ислама будут уже в Англии. Тут к Робину подходит Яхья и предлагает… стать террористом: нападать на сборщиков налогов, отнимать у богатых отнятые у бедных деньги, чтобы отдать их… богатым, но уже не просто так, чтобы втереться к шерифу в доверие. Загоревшись этой идеей, Робин начинает усиленно тренироваться, живя в своем конфискованном поместье и упражняясь на христианских иконах в качестве мишеней.

Фильм проникнут какой-то буквально сумасшедшей ненавистью к христианству. Крест используется в качестве символа, равнозначного свастике в фильмах о нацистах. Иконы — в качестве мишеней. Монахи и священники — отвратительные люди, главные участники антинародного заговора. Для отца Тука не может быть большей радости, чем когда его извергают из сана. В конце концов «городские партизаны» Робина обрушивают прямо на карету шерифа огромный крест. И все это параллельно с рассуждениями о том, насколько мусульмане сильны духом, потому что в будущей жизни их ждет райский сад и они не боятся умереть (то есть прямая пропаганда шахидизма).

Эстетика фильма ничего общего со Средневековьем не имеет. Это условный фэнтезийный мир, до боли напоминающий «Голодные игры» для совсем уж оголодавших и убогих. Та же стилистика костюмов, тот же дизайн пространства, та же тема: рабочие против элиты. Только если история о Сойке-пересмешнице была о настоящем восстании и протесте, о выступлении против элитизма и глобализма, то в данном случае украденная у нее эстетика заточена против христианства и против идентичности и самозащиты европейских народов.

После множества убогих приключений с дешево сделанными спецэффектами авторы, правда, чуть спохватываются: не перегнули ли они пропагандистскую палку, — и внезапно обнаруживают документы о том, что британские плохие ребята связаны с арабскими плохими ребятами и война ведется в интересах последних — деньги уходят именно к ним. Но после опрокинутого креста, расстрелянных икон и шахидских проповедей этот туз из рукава уже не убеждает.

Где-то после первых двадцати минут фильма возникает непреодолимое желание выйти и потребовать деньги обратно. Я досидел, только следуя этосу кинокритика: не ругать то, чего не видел, даже если с первых минут все ясно. Но лучший совет, который можно дать касательно «Робин Гуд. Начало», — не тратить на него ни времени, ни денег. Сходите в церковь. Постреляйте в тире. Займитесь любовью, в конце-то концов. А деньги, украденные вами у богатых голливудских халтурщиков, раздайте бедным. Будете как настоящий Робин Гуд.