11 декабря 2019, 20:20

Пять лет одиночества девочки из центра «Мать и дитя»

Она никогда не выходила из больницы. Вот что говорят люди, от которых зависит ее судьба

Читать 360tv в

Пятилетняя девочка живет в московской клинике всю жизнь. Она не выходит с территории и не играет со сверстниками. Родители считают, что дочь неизлечимо больна, хотя с этим не согласны врачи. Когда о девочке написали СМИ, делом занялись власти и опека. Вот что говорят все участники этой запутанной истории.

Чужой дом

Историю девочки рассказала «Медуза». Ребенок с рождения живет в перинатальном центре Марка Курцера «Мать и дитя» в Москве. Родители от нее отказываться не собираются, как и забирать из клиники. Мать Татьяна Максимова уверена: дочь смертельно больна. Отец Юрий Зинкин с ней не спорит. Он годами оплачивал огромные счета за стационар и верит словам Максимовой о болезни дочери. Это при том, что независимые врачи заключили: здоровье у ребенка хорошее.

В феврале 2019 года в центр «Мать и дитя» пришли следовали. Примерно в это время по истории Максимовой возбудили уголовное дело о незаконном лишении свободы несовершеннолетнего. Но его почему-то закрыли через пару дней, так как прокуратура отменила постановление о его возбуждении.

После проверки клиники ситуация еще больше заинтересовала волонтеров. Последовали разбирательства органов опеки, уполномоченных по правам детей и ряда других структур с родителями. В ноябре в силу вступило решение суда, которое обязало родителей забрать пятилетнюю дочь из центра «Мать и дитя». Но ребенок остается в центре.

Московские власти пообещали подать иск об ограничении родительских прав Максимовой и Зинкина, но те потребовали не вмешиваться в их семейные дела.

Родители

У Татьяны Максимовой и Юрия Зинкина три сына. Как пишет «Медуза», все учатся на дому, так как мать «помешана на медицине» и постоянно обследует детей. Ее дочь появилась на свет раньше положенного срока. По личным подсчетам матери (она не общалась с журналистами, а все передавала через своего адвоката Ольгу Лукманову), это произошло на 23-й неделе. В документах центра «Мать и дитя» указаны другие цифры — 26-я неделя. Разница в три недели в случае с недоношенными младенцами критически важна и может сказаться на их здоровье.

Зачастую недоношенные дети проводят полтора месяца в палате интенсивной терапии, потом их переводят в отделение патологии новорожденных, а далее — домой. У Максимовой с ее дочерью в 2014 году все было именно так.

По данным «Медузы», ребенок провел дома не больше недели, а потом мать вернула ее в центр. Медработнику она сказала, что дома у малышки остановилось дыхание. Она до сих пор считает, что все проведенные обследования (как при рождении, так и в течение пяти лет взросления) не были адекватными, а те анализы, которые брали в младенчестве, говорят о наличии смертельного заболевания.

Поначалу мать навещала девочку — проводила с ней в месяц по пять минут. Потом перестала. Всем, кто пытался спорить по поводу болезни, говорила не вмешиваться в дела семьи.

Бабушки и дедушка

Родственница семьи рассказала сайту, что после произошедшего всем родным Максимова сказала, будто дочь неизлечимо больна и должна постоянно находиться в клинике.

Да, мы поверили. Когда родная мать говорит, что ее ребенок при смерти, можно не поверить? Когда мы с ней стали спорить, она сказала: «Кто скажет, что [дочь] здоровая, тот мой личный враг. Не может быть здоровым тот, у кого нет ствола головного мозга, а у нее — нет»

один из родственников Максимовой.

Когда дочери Максимовой исполнилось четыре месяца, в больницу пришел ее дедушка. Он удивился, потому что увидел совершенно здорового ребенка. В два года к ребенку пришла бабушка, которая услышала от врачей, что ее давно можно забирать домой. После разговора об этом в кругу семьи Максимова запретила обоим приближаться к внучке.

Источник, близкий к семье, сообщил «360», что одна из бабушек девочки не хочет участвовать в судьбе ребенка и не готова взять ее к себе на воспитание.

Есть родители. Они отвечают за воспитание, за все. Я не вмешиваюсь

слова бабушки.

Тем не менее дедушка регулярно посещает девочку до сих пор — по сути, единственный из родных.

МПЦ «Мать и дитя»

Руководитель сети клиник «Мать и дитя» Марк Курцер заявил, что во время родов действительно возникли серьезные проблемы и появилась угроза гибели матери и плода. Потом состояние обоих стабилизировалось, но Максимова в это не верила.

Сотрудники центра и сам Курцер много раз предлагали ей перевезти необходимое оборудование в квартиру, а также поставить реанимобиль рядом с домом, но она не согласилась. Почему — неясно. В любом случае, в центре врачи создали ребенку ощущение комнаты новорожденного.

Родители платили за содержание ребенка до 21 марта 2019 года — с клиникой был заключен контракт. Зинкин ежемесячно тратил, по информации «Медузы», около миллиона рублей на содержание дочери. После марта ребенка выписали из стационара, а оплата за проживание и питание девочки больше не требуется.

На вопрос, почему девочка остается в больнице, Кунцер отвечал изданию так.

Потому что вначале были медицинские показания, а потом родители не хотели забирать ее домой, называя разные причины. У нас же нет правового механизма, по которому мы можем насильственно выставить пациента — несовершеннолетнего, подчеркиваю, пациента — на улицу

Марк Курцер.

Персонал центра успел привязаться к девочке, но они уверены, что ребенок не должен быть пациентом круглосуточного стационара.

В 2019 году все проверки ни к чему не привели. Иск Курцера к родителям ребенка частично удовлетворили 20 сентября, а предписание забрать девочку вступило в силу в ноябре. Но ребенок до сих в МПЦ. 5 декабря клиника сдала исполнительный лист приставам.

Волонтеры

У волонтеров сразу возникли претензии к условиям, в которых живет девочка, и к ее родителям. Президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская в беседе с «360» рассказала, что сотрудники организации узнали о пятилетней узнице «золотой клетки» после звонка на горячую линию, а потом обратились в государственные органы с просьбой разобраться в ситуации.

Я общалась с Татьяной Максимовой еще в январе. Общалась очень коротко, поэтому никакой образ как о человеке сложить не могу. Она уверена в том, что ребенок тяжело болен. Не воспринимает информацию, что ребенок не болен

Елена Альшанская.

По словам Альшанской, волонтеры из фонда обратились во все компетентные структуры по нескольку раз.

«Сами будут в дальнейшем разбираться с тем, насколько родители в состоянии адекватно воспринимать потребности ребенка, могут ли они воспитывать ребенка или его будут растить бабушка с дедушкой, или другие родственники, или посторонние приемные семьи», — заключила Альшанская.

Опека и власти Москвы

Сначала у опеки и комитета по делам несовершеннолетних Москвы не было претензий к месту проживания девочки, ведь Максимова навещала дочь, а отец содержал ее.

Бывший детский омбудсмен по Москве Евгений Бунимович не увидел нарушения прав ребенка, так как условия жизни девочки прекрасные, а право на жизнь не нарушено.

Но 22 марта прошло совещание, на котором были около 50 человек: следователи, представители центра «Мать и дитя», независимые эксперты, сотрудники опеки, фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам», юристы. Все собрались, чтобы обсудить ситуацию вокруг здорового ребенка. На встрече Максимова, как пишет издание, вышла из себя — начала угрожать судами, в том числе божьими, и напоминать, что у ее дочери смертельное заболевание.

Именно после этой встречи МПЦ «Мать и дитя» расторг договор об оказании услуг ребенку и подал иск к родителям с требованием забрать девочку.

Уполномоченный при президенте РФ по правам ребенка Анна Кузнецова сообщила, что к ней обращались родители с требованием повлиять на органы опеки и заставить их не лезть в семью.

Следователь

Те несколько майских дней 2019 года, что просуществовало уголовное дело девочки, им занимался генерал-майор юстиции Игорь Комиссаров. Он в то время был старшим помощником председателя СК и занимался вопросами защиты прав детей. Он написал заявление об увольнении вскоре после того, как дело закрыли. Причины этого он в общих чертах описал «Коммерсанту»: «Кому-то конфликт был не нужен <…> Я сказал, что по-другому работать не умею и не хочу. И написал заявление об увольнении в связи с выходом на пенсию по выслуге лет. Это к вопросу о причинно-следственной связи».

По его словам, судьба ребенка, по сути, была безразлична всем, кроме него и волонтера Альшанской.

«При этом на страже интересов ребенка должна была стоять опека. Но кроме меня и Елены Альшанской, ребенок оказался никому не нужен, до этого никто о ситуации не знал», — сказал Комиссаров.

Духовный наставник семьи

Татьяна Максимова — религиозный человек. Она регулярно ходила в церковь и брала с собой трех сыновей. Из-за вероисповедания Максимовой у дочери появился духовный наставник — и. о. настоятеля храма Живоначальной Троицы при бывшем приюте братьев Бахрушиных в Москве, протоиерей Ростислав Ярема, который регулярно причащал ее на протяжении пяти лет. 

В разговоре с «360» Ярема заявил, что Максимова просила его не обсуждать девочку с журналистами. Он практически не видел мать ребенка — все общение происходило через адвоката Ольгу Лукманову.

Меня мама (Татьяна Максимова — прим. ред.) просила, чтобы я никакие комментарии не давал. Я не могу нарушить просьбу мамы

Ростислав Ярема.

Проблема в том, что фундаментальные права девочки не нарушены — она живет в хороших условиях, не голодает, ее жизни формально ничего не угрожает. Но по сути она живет в заключении, и это критически сказывается на развитии девочки. Она не знает взрослого мира, отделена от родителей. Как такая жизнь скажется на психике девочки, остается гадать. Но одно известно точно — на пользу ей такая жизнь не пойдет.

Реклама

Реклама