От Путятина до Путина. Как Россия отжимает Курилы у Японии

Для японцев Шикотан и так называемый Хабомаи, которые в теории готова отдать Россия в ответ на официальное признание суверенитета России над всеми Курилами, — это слишком мало. Для русских, наоборот, даже такая уступка — это слишком много: с чего бы нам расставаться с территорией, которую мы контролируем? В данном случае имеется дипломатический и даже психологический тупик, который может длиться десятилетиями. И в этом нет ничего катастрофичного, так как острова в любом случае находятся в наших руках, а общественное мнение с годами становится все более нетерпимым к идее любых компромиссов с Японией.

Если три десятилетия назад проблема «возвращения северных территорий» имелась только в общественном мнении Японии, то теперь проблема «неуступки Южных Курил» сформировалась и в нашем общественном сознании. В советские времена Япония могла рассчитывать на безропотность граждан в случае, если бы правительство СССР решило пойти на те или иные уступки. В горбачевские и ельцинские времена было немало энтузиастов, которые только того и ждали, что им вручат японские паспорта или хотя бы ключи от квартиры.

Сегодня же с нашей стороны есть не меньше страстных и порой неплохо осведомленных противников любых уступок, чем с японской. Они быстро расскажут вам о том, что на Кунашире русские казаки появились еще в XVIII веке, что между Кунаширом и Итурупом пролегает глубоководный и незамерзающий пролив Екатерины, открывающий зимние двери из Охотского моря в Тихий океан, что на Итурупе расположена удобная бухта Касатка, что там расположены богатые россыпи титаномагнетитовой руды и рения, используемого при строительстве ракетных двигателей, что именно Южные Курилы обладают особенно щедрыми биологическими ресурсами, в частности, лучшей на Дальнем Востоке икрой (готов этот факт лично подтвердить).

В этом смысле время работает против Японии и на Россию: чем дольше острова принадлежат нам, тем больше оснований, чтобы они за нами и оставались в дальнейшем. В пользу Японии же работают почти исключительно исторические и палеоюридические факторы: тот факт, что когда-то Курильские острова принадлежали Стране восходящего солнца и признавались за нею подписанными Российской империей договорами. И здесь знания нашей общественности пока, увы, недостаточны. В частности, большинство весьма слабо представляет себе причину, по которой японские власти отделяют Южные Курилы — Итуруп, Кунашир, Шикотан и архипелаг, именуемый японцами Хабомаи (русифицированное название острова Плоские) — от Курильских островов в целом, хотя немало среди японских национал-империалистов и тех, кто считает японской собственностью все Курилы, а то и Сахалин — Южный или весь.

Подобное различие связано с представлениями японцев о давности владения и приоритете заселения Северных и Южных Курил, а также с разной интерпретацией географических понятий, уходящей вглубь в начало XIX века, когда два завоевательно-колонизационных потока двух империй встретились как раз в районе Сахалина и Курил.

Первыми в регионе появились японцы — правивший на юге острова Хоккайдо клан даймё (японских феодальных князей) Мацумаэ считал народность айнов, заселявших север Хоккайдо, юг Сахалина и Курилы, своими подданными и постепенно начал отправлять на север сезонные рыбацкие группы, ведшие промысел в этих исключительно богатых рыбой районах. Однако трудно считать это государственным суверенитетом в современном смысле — японцы собирали с айнов дань, ловили рыбу, охотились, а на зиму отправлялись к себе на юг.

В XVIII веке на Курилах началась русская колонизация, спускавшаяся с севера. Первым о Курилах узнал еще первопроходец Камчатки Атласов, и он же обнаружил плененного камчадалами японца Дэнбэя, которого отправил в глубь России к Петру Первому, тщательно расспрашивавшему того о далеких землях. В 1711 году русские казаки высадились на острове Шумшу и начали двигаться к югу, облагая айнов данью-ясаком, что сопровождалось «шертью», то есть присягой на службу русскому государю.

В этом смысле русская колонизация, ведшаяся от имени централизованной империи, с самого начала предполагала более основательное решение вопроса о суверенитете, чем феодальная японская. В 1738-1739-х корабли 2-й Камчатской экспедиции доплыли уже до берегов Японии, в 1768 русские «объясачили» айнов Итурупа, а в 1778 году дело дошло и до Кунашира и даже до бухты Аккэси на Хоккайдо.

Однако Российская империя, центр которой был далеко, не успевала за казачьим колонизационным потоком. Каждый новый успех «объясачивания» требовал за собой подкрепления государственной силы, которой на столь далекие окраины не хватало. Поэтому правительство Екатерины II решило притормозить: «По затруднительности наблюдения за покоренными землями и злоупотреблениям приведенных в подданство мохнатых курильцев оставить свободными…» — последовал указ в 1779 году, а в 1789-м было решено «подтвердить накрепко вообще промышленникам касательно Курильских островов, чтобы с китайцами не заводили о владении споров и равномерно не касались островов, под ведением других держав находящихся». Тем самым правительство Российской империи дало японцам фору в несколько десятков лет для того, чтобы раскинуть на Южных Курилах и Сахалине цепь поселений, рыбачьих стоянок и даже укреплений. Как раз в этот момент Япония становится более централизованным государством, на смену феодальным даймё приходят чиновники центрального правительства (бакуфу), возглавлявшегося всесильными сёгунами из рода Токугава. Теперь уже Япония получает преимущества централизованной державы, к тому же расположенной гораздо ближе к спорным землям.

Впрочем, остановить русскую колонизацию Северных и Средних Курил, где японцев не было, никакие царские указы не могли — русские промышленники разворачивают добычу морского бобра. Огромную роль в освоении севера Тихого океана сыграл Г. И. Шелехов, развернувший свой «бизнес» между Курилами, Алеутскими островами и Аляской. В 1786 году появилась и небольшая русская фактория на Итурупе, основанная тремя промышленниками. Однако в 1798 на острове высаживается японский отряд и устанавливает столб «Эторофу — владение великой Японии». В 1795 году довольно обширное русское поселение, названное Курилороссия, появилось на соседнем Урупе.

В 1799 году, как и весь русский Дальний Восток, поселение на Урупе перешло во владение российско-американской кампании, основанной наследниками Шелехова и его зятем Николаем Резановым. Именно Резанову — инициатору первого русского кругосветного путешествия, первому послу в Японии, романтическому герою известной оперы «Юнона и Авось» (на самом деле он женился на своей Кончите прежде всего, чтобы получать от испанского губернатора продовольствие для русских колоний), принадлежит одно из самых спорных решений в истории Курил.

Получив от ворот поворот в наглухо закрывшейся от внешнего мира Японии, Резанов решил на свой страх и риск сломить сопротивление японцев силой. Знаменитые «Юнона» и «Авось» под командованием лейтенанта Хвостова и мичмана Давыдова ранее совершившие переход Аляска — Калифорния, превратились теперь, по сути, в пиратские корабли — они огнем и мечом прошлись по японским поселениям на Сахалине и Южных Курилах: жгли японские строения, топили корабли, захватывали японцев в плен. В 1806 году они провозгласили русским владением Сахалин, 18 мая 1807-го был совершен десант на Итуруп, взяли штурмом и сожгли японские поселения и хлебные магазины, над островом был поднят русский флаг.

«Надеюсь, что внутренний ропот скорее принудит горделивую державу сию к снисканию торговых связей с нами, когда сама она увидит, что вредить нам не в силах, но чувствовать от нас вред всегда должна будет, не имея при том ни малейших к отвращению оного способов», — писал Резанов, отличавшийся вошедшей в легенды резкостью характера и жесткостью решений (на каковые жаловался ходивший с ним в моря Крузенштерн).

При этом он хорошо понимал, что приступает к рискованному предприятию: «Может быть, почтен я буду преступником, что приступил к началу сего проекта моего, но готов я принять наказание, а объясню здесь, что побужден был к тому славою государя и любовью к Отечеству, для которых собою жертвовал», — писал он министру коммерции Румянцеву.

Однако наказание Резанову принимать не пришлось — он умер в Красноярске на пути в Петербург еще в феврале 1807 года. Расплачиваться за его проступки пришлось Хвостову и Давыдову — они были арестованы в Охотске, бежали в Иркутск, оттуда были отправлены в Петербург, откуда посланы на финскую войну, в ней геройски отличились, представлены к наградам, которые не были утверждены императором Александром I, наложившим резолюцию: «Неполучение награждения в Финляндии послужит сим офицерам (Давыдову и Хвостову) в наказание за своевольства против японцев», — а в октябре 1809-го утонули, попытавшись перебраться через Неву по разведенному мосту.

Возможно, останься Резанов жив, ему бы удалось убедить власти империи в том, что решительный военный прессинг на Японию даст свои плоды: на островах японцы стояли нетвердо, европейского образца флота у них не было, и они были и в самом деле уязвимы перед русскими кораблями. Однако после его смерти российская власть от любых столкновений с японцами отказалась, те же, напротив, поставили на Итурупе и Кунашире тысячный гарнизон. В 1811 году за деяния дерзких офицеров расплатился лейтенант Василий Михайлович Головнин, ведший у Кунашира гидрографические работы по описанию Курильских островов. Он был захвачен по распоряжению коменданта Кунаширского укрепления японцев и провел в плену более двух лет.

Кризис, вызванный затеянной Резановым авантюрой, привел к тому, что Российской Империи впервые пришлось четко юридически обозначить, что границей российских Курил является остров Уруп, а Итуруп и Кунашир (Шикотану и Хабомаи тогда почти не придавалось значения) находятся за пределами российских интересов. Этот принцип был прописан, в частности, в привилегии Российско-Американской компании, дарованной Александром I в 1821 году.

Когда Россия вернулась к переговорам с Японией о территориальном разграничении в 1850-х годах, из границы между Урупом и Итурупом император Николай I исходил как из сложившейся реальности.

К тому времени геополитическая обстановка вокруг Японии резко изменилась. Начался натиск западных колонизаторов на Дальний Восток – в результате первой опиумной войны Великобритания получило право торговать с Китаем, в частности чаем, и это подорвало кяхтинскую пограничную торговлю России, имевшую большое значение для экономики империи. В 1853 году США приступили к насильственному откупориванию Японии, у берегов которой появилась эскадра коммодора Перри. В этих условиях Россию не могло не тревожить большое количество как бы ничейных земель на побережье, к которому выходила Сибирь. Из ничейных они вполне могли превратиться в британские или американские.

На протяжении многих лет канцлер Нессельроде, бывший, в некотором смысле, «министром иностранных дел в России» успешно срывал любые проекты русской экспансии на Дальнем Востоке, предлагавшиеся адмиралом Путятиным и губернатором Восточной Сибири Н.Н. Муравьевым.

Однако в 1849 году инерцию сломали дерзкие действия капитана транспорта «Байкал» Геннадия Невельского, по сути, самовольно обследовавшего побережье Сахалина и Амурский лиман, доказавшего, что Сахалин остров (а не полуостров, как думали до того), что Амур судоходен и занявшего от имени России земли в устье этой реки. Поддержанный императором Невельской вскоре выставил русские посты по всему побережью нынешнего Приморья. Россия начала подготовку к полному присоединению Приамурья и Приморья, которое, однако, оказалось бы бессмысленным, если бы Сахалин оказался в руках Японии или какой-то третьей державы.

Чтобы уговорить японцев признать Сахалин за Россией в Японию отправилась эскадра адмирала Евфимия Васильевича Путятина, флагманом которой был прославленный И.А. Гончаровым (секретарем адмирала) фрегат «Паллада». Целью возглавляемого адмиралом посольства было убедить японцев заключить с Россией торговый договор, аналогичный тем, которые требовали у них американцы и англичане, а также добиться разграничения двух держав на Курилах и Сахалине. На Юге Сахалина по инициативе Невельского был размещен Муравьевский пост, который русские буквально «воткнули» посреди японских торгово-рыболовецких факторий в заливе Анива. Тем самым была заявлена формальная русская претензия на этот огромный остров.

Главной задачей Путятина было добиться того, чтобы между Россией и Японией не осталось никакого территориального зазора, куда могла бы вклиниться третья держава и запереть России выход из Сибири к Тихому Океану. С самого начала Путятин столкнулся с множеством трудностей.

У России не было никакого серьезного силового ресурса, чтобы повлиять на обстановку в Тихом Океане. Перри вел дипломатию с позиции силы, Путятину, этих сил не имея, приходилось создавать впечатление, что они у него есть.

Японцы вели переговоры не быстро, и вскоре новый удар по миссии Путятина нанесла Крымская война – немногочисленным русским силам на Тихом Океане начала угрожать англо-французская эскадра. Ее атака на Петропавловск-Камчатский была отбита, однако англичане захватили курильский остров Уруп и даже переименовали его в «остров Альянса». Слабый Муравьевский пост на Сахалине был поспешно свернут, из опасения, что его разгром альянсом произведет неблагоприятное впечатление на японцев и айнов. В довершение всего японский порт Симода, в котором Путятин находился на фрегате «Диана», ударили землетрясение и цунами. Фрегат получил серьезные повреждения и, наконец, затонул. Русская делегация оказалась в Японии, на суше, без корабля, по сути в полуплену, вынужденная самостоятельно, при помощи японских рыбаков строить себе корабль для возвращения.

Самое поразительное, что в этих условиях, не имея вообще никаких козырей на руках, адмиралу Путятину удалось получить от японцев именно такой договор, который ему был нужен. «Отныне границы между Россией и Японией будут проходить между островами Итурупом и Урупом. Весь остров Итуруп принадлежит Японии, а весь остров Уруп и прочие Курильские острова к северу составляют владение России. Что касается острова Крафто (Сахалина), то он остается неразделенным между Россией и Японией, как было до сего времени» - гласила вторая статья подписанного 26 января 1855 года Симодского трактата.

Иными словами, японцы признавали территорией России оккупированный на тот момент англичанами Уруп и все Курильские острова к северу. Путятин, для большей сговорчивости, даже немного поторговался, заявив сначала притязания и на Итуруп. Однако им самим это осознавалось лишь как ход в дипломатическом торге: «По инструкции, данной мне от Министерства иностранных дел, предписано мне было определить пограничным в Курильской гряде с нашей стороны, остров Уруп, как оно и есть в действительности, и крайним островом с японской стороны считать Итуруп. Я объявил, однако ж, отчасти притязание и на этот последний остров, как заселенный одними айносами и мало посещаемый японцами, но не с тем, впрочем, чтобы действительно настаивать на присоединении его к России, а единственно чтобы, уступая его Японии, не казаться вовсе непреклонным».

Путятин радостно уступил японцам Итуруп, на который Россия и не могла тогда претендовать, в обмен на их согласие на совместный с русскими суверенитет над Сахалином на котором на тот момент не было ни единого русского поселения и никакой военно-политической возможности его удержать, если бы японцы вздумали всерьез возражать. По сути русской дипломатии при помощи умелых уговоров и давления убедить японцев, у которых на тот момент поселения на Сахалине были, признать себя равными партнерами с русскими, у которых таких сил там не было. И все это, на виду у курсирующей по северу Тихого Океана британской эскадры.

Симодский трактат был, конечно, фантастическим успехом русской дипломатии, шедевром дипломатической настойчивости в сочетании с блефом. Однако именно он закрепил юридический статус Южных Курил как суверенной японской территории, официально признанной Россией. При этом, впрочем, русские воспринимали и Уруп и Итуруп одинаково принадлежащими к Курильской гряде и на современные японские ухищрения, объявляющие Итуруп и острова южнее не-Курилами Путятин посмотрел бы с изумлением – для него это все одинаково были Курильские острова.

Однако эти острова сравнительно мало ценились правительством Российской Империи по сравнению с гораздо более важной, как на тот момент представлялось, задачей – превращением бумажного суверенитета над Сахалином в фактический. На острове один за другим начали появляться русские военные посты, была основана каторжная колония, русские офицеры начали вступаться перед японцами за обижаемых и эксплуатируемых айнов. С другой стороны, японская колонизация Сахалина начала проваливаться – ехать на такой далекий и негостеприимный север желающих не находилось. Содержание «Карафуто» обходилось дорого, а вскоре в самой Японии началась гражданская война между сторонниками императора-реформатора Мейдзи и защитниками старых сёгунских порядков.

В переговорах с Россией японцы начали проявлять заинтересованность в разрешении сахалинского вопроса, причем предлагали разные варианты – продажа нам японских прав, дополнение уступки Россией острова Урупа (что предлагал Петербург) передачей в распоряжение микадо старых деревянных русских кораблей, русская военная помощь в борьбе с мятежными даймё, помощь в войне с Кореей.

Все эти варианты в Петербурге отклоняли и это оказалось крупной дипломатический ошибкой – вместо того, чтобы договориться с неустойчивым микадо «по дешевке», пришлось иметь дело с консолидированной европеизирующейся Японией, знавшей себе цену.

В 1875 году Российская и Японская империи заключили соглашение о передаче России единоличного права на Сахалин в обмен… на все острова Курильской гряды, включая граничащий с Камчаткой остров Шумшу. Вместо денег или кораблей Россия заплатила территориями. Это странное решение вполне укладывалось в общий курс канцлера Горчакова (раздувание мнимого величия которого как дипломата, есть настоящий историографический миф) на отказ от сформированных Российско-Американской компанией владений на севере Тихого Океана – в 1867 году была продана Соединенным Штатам Аляска, восемь лет спустя Курильские острова были обменены на (спору нет) очень нужный России Сахалин. Интересно, что отдача гряды, полностью перекрывавшей мореплавание между Охотским морем и Тихим океаном не вызвала никакого протеста у морского министерства, его глава великий князь Константин Николаевич сообщил Горчакову, что никаких препятствий для отдачи Курил не имеется.

Русское население с Курил было эвакуировано, а оставшиеся русифицированные православные айны вскоре были согнаны японцами с насиженных мест на остров Шикотан, превратившийся для них в своего рода концлагерь, где их заставили заниматься земледелием и скотоводством вместо рыбной ловли. «Без разрешения чиновников они не смели ни покидать черты селения, ни ездить на лодке, ни убить тюленя» – свидетельствовал в 1880-х годах британский капитан Сноу. По его сведениям айны на Шикотане даже разыгрывали небольшое представление: «Почему этот остров такое дрянное место?».

Непонимание, почему нельзя было получить Сахалин без разбазаривания прочих русских земель сохранилось в русском обществе надолго. «Несомненно, что право первого исследования принадлежит японцам, и японцы первые заняли Южный Сахалин. Но все-таки в своей щедрости мы, кажется, хватили через край; можно было бы «из уважения», как говорят мужики, отдать японцам пять-шесть Курильских островов, ближайших к Японии, а мы отдали 22 острова, которые, если верить японцам, приносят им теперь миллион ежегодного дохода…» – писал Чехов в 14-й главе «Острова Сахалина».

Насколько Симодский трактат 1855 года был изготовленной Путяниным при помощи ловкости рук «конфеткой», так Петербургский трактат 1875 – был абсурдным подарком Горчакова, который не сумел воспользоваться трудной для Японии минутой и выторговать безоговорочное признание за Россией Сахалина за гораздо меньшую цену, нежели целые Курилы. Единственным долгосрочным положительным геополитическим последствием этого решения было то, что японские и русские Курилы объединились в единое географическое целое, что осложняет современной Японии апелляцию в территориальном споре к тому, что Южные Курилы – это, якобы, не Курилы вовсе.

В годы Второй мировой войны Курильские острова играли в японской стратегии довольно значительную роль. Из залива Хитокаппу (ныне Касатка) на Итурупе выдвинулась авианосная группа, чтобы нанести удар по Перл-Харбору. С Парамушира осуществлялась десантная операция по захвату американских Алеутских островов Атту и Киска. С середины 1944 года американцы бомбили Курилы и обстреливали их со своих кораблей практически ежедневно, американские подлодки осуществляли блокаду Курил. Готовясь к обороны, японцы ориентировались, прежде всего, на вероятность американского десанта. Ситуация изменилась, когда 18 августа 1945 года на остров Шумшу высадились советские десантники.

Поскольку к этому моменту проигравшая войну и подвергшаяся двукратной атомной бомбардировке Япония была сломлена и капитулировала, то, после боев на Шумшу, занятие советскими войсками остальных Курильских островов было сравнительно безболезненным. 28 августа занят был Итуруп. 1 сентября Кунашир. 2 сентября – Шикотан. СССР действовал в соответствии с Потсдамской декларацией, согласно которой японский суверенитет был ограничен островами Хонсю, Хоккайдо, Кюсю и Сикоку, то есть основными островами Японского архипелага, в состав которого Курилы не входили (сейчас японцы пытаются представить дело так, что Шикотан и «Хабомаи» это часть Хоккайдо, что, конечно, явная спекуляция).

Однако то, что СССР пользовался в японском случае, прежде всего, плодами американской победы имело свои негативные последствия. В заключавшемся в разгар войны в Корее Сан-францисском мирном договоре американцы постарались по максимуму проигнорировать интересы своих фактических военных противников - СССР, Северной Кореи и красного Китая. Правительство оккупированной американцами Японии заявило, что не признает «одностороннего занятия Россией» Сахалина и Курил. В итоге 2 статья II главы договора гласила: «Япония отказывается от всех прав, правооснований и претензий на Курильские острова и на ту часть острова Сахалин и прилегающих к нему островов, суверенитет над которыми Япония приобрела по Портсмутскому договору от 5 сентября 1905 г.».

В чью пользу отказывается? Об этом сказано не было. Такой же отказ был заявлен и относительно Тайваня, где, в пику красному Китаю США поддерживают, и по сей день, вассальный белокитайский режим. По аналогии американцы попытались превратить Южный Сахалин и Курилы в такую же юридически ничейную территорию. Позднее, уже в 1956, Госсекретарь США Даллес прямо заявит Японии, что если та признает за Советским Союзом Южный Сахалин и Курилы, США навечно аннексируют остров Окинава. Иными словами, территориальная неопределенность между Россией и Японией – это, прежде всего, инструмент внешнеполитического давления со стороны США, оккупировавших побежденную страну после войны, и продолжающих сохранять там военное присутствие и по сей день.

Разумеется, все это было для советской дипломатии абсолютно неприемлемо. «В проекте мирного договора с Японией ничего не говорится о том, что Япония должна признать суверенитет Советского Союза над Южным Сахалином и Курильскими островами» – вынужден был констатировать советский посол Громыко в Сан-Франциско, и отказался подписать документ.

Советский Союз начал пытаться урегулировать отношения с Японией в двустороннем порядке. В 1956 году была принята декларация, прекращавшая состояние войны между СССР и Японией, в которой советское правительство обещало после заключения мирного договора передать японцам Шикотан и Хабомаи.

Однако уже в 1960 году, в связи с заключением японо-американского договора о дружбе и военном союзе советскому правительству, пришлось заявить: «только при условии вывода всех иностранных войск с территории Японии и подписания мирного договора между СССР и Японией острова Хабомаи и Сикотан будут переданы Японии, как это было предусмотрено Совместной декларацией СССР и Японии от 19 октября 1956 года».

Ситуация была заморожена и не разморозилась бы еще долго, если бы не политика наших перестройщиков и реформаторов. Они с поспешностью бросились признавать факт существования так называемого «территориального спора» – сперва Горбачев, а потом Ельцин заявили о том, что «территориальная проблема» существует, причем включив в обсуждение Итуруп и Кунашир, а затем и начали искать «пути решения» - безвизовый въезд японцев на острова, вывод военных частей и т.д. В российской прессе начали появляться данные сомнительных опросов «жителей Южных Курил» (как будто такие вопросы могут решаться мнением населения, к тому же являющегося переселенцами), что их значительная часть «не против» передачи на тех или иных условиях.

В этом смысле текущая позиция российского руководства, принятая с началом 2000-ных, представляет собой существенный откат назад, к «твердой» позиции советского руководства 1960-70-х годов. На Южных Курилах расквартированы усиленные воинские части. При любых переговорах речь ведется не об урегулировании мнимого «территориального спора», а о признании Японией суверенитета России над всеми Курилами и подписании мира, с последующим добровольным дарованием Японии островов Малой Курильской Гряды – Шикотана и «Хабомаи», которые никогда не были «в игре» русско-японских отношений в XVIII-XIX веков.

Курильский вопрос:

• «Лучшее время для переговоров». Стоит ли надеяться на заключение мирного договора после встречи Путина и Абэ
• Эксперт: в отношениях России и Японии может наступить «зима», если Абэ не решит вопрос с Курилами
• Генерал США пообещал не размещать войска на Курилах в случае передачи островов Японии

По факту, нынешняя российская позиция оказалась для Японии очень жесткой и вряд ли приемлемой – размениваться на «два второстепенных острова», отказываясь от всякой надежды на главный приз, Япония вряд ли в нынешних условиях согласится. Изменения позиции можно ждать, только если ослабеет связь Японии с Соединенными Штатами, продолжится упадок американской мировой гегемонии и, напротив, возрастет могущество Китая, поддержку против которого Япония будет искать у России. Тогда вариант «два лучше, чем ничего» может показаться для японцев и в самом деле приемлемым.

Так или иначе, если не смотреть на историю через очки шапокозакидательского самообмана, не считающегося с фактами, на наши территориальные отношения с Японией можно взглянуть не без доли оптимизма. В 1855 году адмиралу Путятину удалось почти из ничего соткать признание российского суверенитета над Сахалином, закрепиться на котором у России тогда не было никаких сил, и исключить из российско-японской игры любые третьи страны.

Россия расплатилась теми самыми «четырьмя островами», на которые реально и не претендовала. В 1875 году удалось закрепить за Россией в исключительном владении Сахалин, расплатившись, впрочем, дороговато – всеми Курилами. В 1905 после проигранной войны граф Витте отделался договором, за который получил прозвище «Полусахалинский».

В 1945 году, на плечах американцев, СССР удалось забрать у Японии практически максимум возможного, но, увы, юридическое закрепление этих достижений зависело тоже от американцев, с которыми мы сразу поссорились. В 1956 удалось получить предварительное согласие японцев на половину Южных Курил и использовать эту декларацию для дальнейшего торга.

Разговор японцев о Южном Сахалине и Курилах, которого так от них добивались американцы, на деле свелся к четырем «в теории» и двум в практическом обсуждении игровым «фишкам». А к 2019 году, после горбачевско-ельцинского отката, вернуться к торгу на позициях 1956 года, которые тоже не являются окончательными. Если не спешить и настаивать на своем, то, вполне вероятно, что обстоятельства вынудят Японию признать российский суверенитет надо всеми Курилами вплоть до последнего островка.

Если помнить о «стартовых позициях», то нельзя не признать долгосрочную дипломатическую комбинацию России по линии «Сахалин-Курилы» одной из самых блистательных в истории. Примером того, как играющая в долгую дипломатия умеет добиваться своего. Лишь бы не перевелись у нас на Руси Путятины – умеющие блефовать, не сдаваться, добиваться своего в самых катастрофичных условиях, ставя конечной целью пользу и могущество Государства Российского.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.