Опасные игры: почему ваш ребенок хочет умереть?

— Ты знаешь, что такое «собачий кайф»? Пробовал в детстве?

Коллега, которого я отвлекла от работы, возмущенно откидывается на стуле.

— Конечно, нет, я же не придурок! Мне кажется, это игры уже следующего поколения, детей 90-х. У нас голова еще на месте была. Нет?

Продолжаю опрос. Кто-то не знает, что такое «собачий кайф». У кого-то баловались одноклассники или друзья. Средний возраст — от 12 до 15 лет. Было ли страшно? Было. Предполагали ли то, что от «собачьего кайфа» можно умереть? Нет.

— Ты всерьез хочешь связать детские игры с подсознательной тягой к смерти? Брось, это объясняется очень просто: в таком возрасте нет мозгов. И понимания смерти, кстати, тоже.

Расплющивает окурок по краю урны и продолжает.

— Мы много чего делали опасного: лазали по крышам, по деревьям. Бросали баллоны в костер и убегали. Тоже о смерти? Нет. Мы об этом не думали.

«Собачий кайф», если что, это когда мозгу перекрывают поступление кислорода, что вызывает возникновение галлюцинаций, судорог и кратковременную потерю сознания. Проще говоря, когда друг друга душат.

Все мы делали это — что-нибудь, о чем не решались рассказать родителям. Всех детей тянет на приключения. И у тех, кто не умеет оценивать риск для жизни, всегда есть шанс пополнить графу статистики под названием «непреднамеренный суицид». Разумеется, случайно. Но есть и такие, кто делает шаг навстречу смерти, зная о том, что это. Или думая, что знает.

Первое поколение, у которого появилась возможность обсудить смерть онлайн — эмо. Те самые, с розовыми волосами и в ужасных полосатых гетрах. Картинки с порезанными венами, лезвия, капли крови, слезливые стишки. Над ними смеялись, никто не воспринимал их всерьез.

Нынешние обитатели «групп смерти» уже другие: доступ в их тусовку не получить просто так. Закрытая структура и контроль над поступлением новеньких делают членство в этих группах привилегией для избранных. При этом суть останется прежней: дети объединяются вокруг интереса к собственной смерти и мнимого или настоящего желания сделать это. Здесь уже не спишешь все на детский риск и тягу к опытам. Шагнуть из окна 16-го этажа — ничего себе эксперимент!

Может, стоит зайти с другой стороны? Например, ответить на вопрос, чего не хватает от общения со взрослыми детям, которых увлекают «группы смерти»? Фокус вот в чем: это интересно. Как и все в этом мире. Просто потому, что им интересна жизнь, а смерть — лишь одно из ее проявлений.

В нашей культуре не принято говорить о смерти. Это социальное табу. Это территория больных и старых. Прямо сейчас из десятка людей вокруг вас проще найти того, с кем можно открыто обсудить анальный секс, чем смерть. Поминки или алкоголь — единственная возможность выразить свои эмоции на эту тему. Мы делаем вид, что смерти не существует. Мы боимся до такой степени, что готовы врать собственным детям о том, что их любимый хомячок убежал, только чтобы лишить их возможности ощутить скорбь. Возможности, за которую с легкостью ухватятся те, кто предложит отличную идею взамен.

Правда в том, что отсутствие знаний по одному из основополагающих вопросов бытия делает наших детей легкой мишенью для того, кто поможет им в «группах смерти» представить ее чем-то вроде выхода, кнопки escape, легкого способа обнулиться, если совсем достанет. И конечно, об этом не поговоришь за ужином с папой.

А может быть, стоило бы? Называть вещи своими именами, без ужаса и отвращения, без лишней религиозности, без «твоя птичка улетела в открытое окно» или «бабушка уснула, и бог забрал ее на небо». Научить ребенка чувствовать потерю. Лишить тем самым смерть романтики последнего убежища и таинственной арки из книжки про Гарри Поттера. Приоткрыть занавеску, которая загораживала туда вход, и перестать делать секрет из явления, которое коснется каждого. Сделать так, чтобы здесь ему было интереснее, чем там.

Может, в конце концов, стоит просто начать говорить? Не только о том, что он ел на обед и как обстоят дела в школе, но о том, что действительно его волнует. Большинство самоубийц разрывается между желанием умереть и желанием, чтобы его остановили, о котором некому сказать. Если вы родитель, станьте этим человеком. Наберитесь духу, чтобы честно сказать: «Я когда-нибудь умру. И ты тоже. Если хочешь, мы можем об этом поговорить».

Дарья Московцева