«Они» уже здесь: как толерантность породила настоящий кошмар

Это решение послало шоковые волны по всему игровому сообществу: на форумах популярного проекта Borderlands 3 теперь будут банить за мисгендеринг небинарного персонажа.

Слишком много незнакомых слов? Наверное, все слышали шутку про 52 новых гендера. Так вот, это больше не шутка — небинарными называют людей, которые не причисляют себя ни к мужскому, ни к женскому полу. Обычно они позволяют обращаться к себе только во множественном числе. Их право, вот только даже совершенно нейтральное упоминание небинарных может привести к скандалу и даже более серьезным последствиям. Для этого в словаре политкорректности есть отдельное слово: «мисгендеринг» — использование местоимений, не совпадающих с гендерной идентичностью.

Так, к небинарному роботу (вы не ослышались) FL4K, который будет одним из четырех игровых персонажей хитовой Borderlands 3, по мнению его создателей, применимы только местоимения они/их — иначе бан. Абсурд? Это еще цветочки по сравнению с арестом на глазах у собственных детей за «страшное преступление» мисгендеринга.

Не тот гендер

ЛГБТ-активисты бывают разные. Некоторые вроде «перфомерки» Алок Вейд-Мэнон, которую в прошлом августе отказались пускать в Белоруссию, занимаются эпатажем и мелкими провокациями. Другие стремятся использовать общественные институты против людей с традиционными ценностями.

Активная борьба за права сексуальных меньшинств некоторое время назад перешла в новую стадию. Если раньше страшным и потенциально разрушающим карьеру «еретика» обвинением была гомофобия, то теперь к ней добавилась трансфобия. Это позволило резко передвинуть границу дозволенного — естественно, с точки зрения политкорректоров, которые используют реальные проблемы в своих целях.

Гендерные отношения стали одним из камней преткновения современного общества. С одной стороны, во всех цивилизованных странах законодательно закреплено равенство полов. С другой, темы сексуальных домогательств и домашнего насилия сейчас одни из самых обсуждаемых.

Темы крайне болезненные и требующие вдумчивой и честной дискуссии о том, как предотвращать случаи, подобные делу сестер Хачатурян или миллиардера-извращенца Джеффри Эпштейна.

Но у любой проблемы есть обратная сторона. Кроме жертв насилия, есть те, кому общественные кампании вроде #MeToo необходимы исключительно ради собственной корысти и желания популяризовать подчас крайне радикальные взгляды.

Такие люди активно используют мисгендеринг как инструмент запугивания всех, кто считает, что есть только два гендера и с недоверием относится к возможности полностью изменить пол, данный от рождения.

Мертвое имя

В Сети есть ролик, демонстрирующий, что будет, если случайно отнести ЛГБТ-активиста не к тому гендеру. Действие происходит в одном из американских магазинов: худенький юноша-продавец случайно назвал трансгендера «сэром», что вызвало настоящий шторм: оскорбленное существо пинало полки, истерично вопило и обрушивало потоки грязной ругани на головы окружающих.

38-летней матери двоих детей Кэйт Скоттоу повезло еще меньше: полиция задержала англичанку прямо на глазах у страдающей аутизмом дочки и маленького сына. Все потому, что она в Twitter назвала транс-активистку мужским именем.

Кстати, для этой разновидности мисгендеринга есть особый термин: деднейминг. Обозначает он обращение к прошедшему операцию по смене пола трансгендеру по его прошлому, «мертвому» имени.

За такой «проступок» Кэйт продержали семь часов за решеткой, сфотографировали, взяли отпечатки пальцев и пробу ДНК — как у матерой преступницы, а также изъяли мобильный телефон и ноутбук. Как будто этого мало, суд официально запретил женщине обращаться к ее транс-оппонентке из Twitter в мужском роде.

При этом даже по строгим законам Великобритании о «преступлениях ненависти», мисгендеринг не является уголовно наказуемым деянием. Однако полиция имеет право предотвращать то, что якобы может привести к одной из форм харассмента. Своим правом британские копы пользуются так широко, что журнал Spiked назвал полицию «вооруженным крылом транс-активизма».

В США первая поправка защищает право на самую оскорбительную речь, зато можно «порешать вопросики» в частном порядке. В штате Вирджиния школа уволила учителя, который не смог предать свои убеждения и называть девушку на мужской манер.

Одна из учениц школы, вернувшись с летних каникул, потребовала считать ее гендер мужским. Один из учителей не смог этого сделать. Питер Вламинг уважительно относился к ученице, использовал ее новое имя и старался избегать любых гендерно окрашенных местоимений в ее присутствии. Этого оказалось мало, и по требованию семьи школьницы Вламинг был уволен.

«Я счастлив был избегать женских местоимений, чтобы никого не оскорбить, но также я не могу в здравом уме и памяти обращаться к женщине как к мужчине», — прокомментировал он свою ситуацию.

Учителя нередко становятся жертвами транс-активистов, ведь навязывать новую систему ценностей удобнее всего подросткам, часто не имеющим информированного мнения по многим вопросам. Другим направлением их борьбы стал еще один важный источник знаний для современной молодежи — социальные сети.

Территория ненависти

После череды скандалов и обвинений в предоставлении платформы экстремистам разных мастей крупные технологические компании резко ужесточили цензуру на своих платформах.

В Facebook уже давно можно получить бан за практически любое грубое слово или эмоциональное мнение, выходящее за рамки обсуждения фоточек с котятами. Баны стали настолько привычны, что многие блогеры имеют по два-три запасных аккаунта на случай блокировки основного. Не лучше обстоят дела в Twitter.

С момента запуска соцсеть считалась своеобразным оплотом свободы, где допустимы самые резкие высказывания и дискуссии. Это давно уже не так: с начала 2019 года в правила Twitter включен специальный запрет на мисгендеринг и деднейминг. Он уже привел к многочисленным банам, включая удаление аккаунта канадской феминистки и писательницы Меган Мерфи за такие безобидные твиты, как «Женщины не могут быть мужчинами».

Это новое цензурное правило с гордостью упоминал один из основателей и лицо Twitter Джек Дорси. Он, правда, забыл рассказать, что новые правила не сделали его соцсеть лучше. Это по-прежнему «территория ненависти», но уже в отношении тех, кто не боится перечить инквизиторам от политкорректности.

Вот поистине шокирующий пример. В канадском Ванкувере действует транс-активист Джонатан «Джессика» Яанив, в частности, известный рядом жалоб о нарушении его прав на местные салоны красоты — еще ни в одном месте не нашлось желающих провести процедуру депиляции его гениталий.

«Больной извращенец!» — скажете вы. И немедленно получите бан в Twitter. Даже не так — сначала он будет оскорблять вас, как оскорблял журналистку Линдси Шепперд, а только потом уже получите бан за попытку ответить. Если быть точным, «Джессика» издевался над врожденной женской проблемой Линдси, а когда она возмутилась и назвала его «мерзким толстяком», то была навсегда забанена в соцсети.

«Я нарушила правила Twitter касательно мисгендеринга, но это не простой вопрос нарушения правил. Должны ли пользователи соцсетей полностью игнорировать биологический пол человека, а любой юзер с иными взглядами либо молчать, либо лишиться аккаунта?» — задается вопросом жертва политкорректности.

Вопрос гораздо более серьезный, чем может показаться. Увольнения, запугивания и даже задержания несогласных уже стали обычной практикой, связанной с попытками оппонировать транс-активизму. Пусть его борьба идет по большей части в онлайн-пространстве, последствия ее более чем реальны.

Трансгендеры все чаще принимают участие в женских соревнованиях и одерживают победы — это большая и важная тема для спортивного сообщества. Не менее острый для западного общества вопрос: имеют ли право трансгендеры и небинарные личности посещать женские туалеты.

Вопросов много, а вот вместо ответа можно получить запрет на дальнейший разговор — словно в антиутопии Оруэлла, основные инструменты общественной дискуссии оказались под контролем Большого брата, позволяющего навязывать большинству населения непривычный ему новояз.

Антисоциальный конструкт

«Истории человечества нет конца, ибо борьба за выживание — это война, что идет вечно. А война… Война никогда не меняется», — эта цитата из постапокалиптической вселенной Fallout хорошо известна всем поклонникам жанра. Насколько она справедлива?

Классические войны действительно не меняются, только на смену лукам и копьям приходят штурмовые винтовки и гранатометы, а мерный бег колесниц сменяется урчанием перегретых танковых моторов. Такой конфликт сейчас идет в Сирии, где правительственные войска добивают джихадистскую гидру.

В прошлом веке появился другой тип войны — холодный. С развитием технологий массовых коммуникаций стала доступна возможность бороться не за контроль над ресурсами или территориями, а за людские умы. Зачем захватывать город силой, если проще убедить его жителей в том, что их нынешняя жизнь невыносима и только мирная сдача оккупантам принесет свободу и благополучие?

Холодная война была апогеем противостояния двух кардинально разных идеологических систем — западной и советской. Говорить об однозначной победе западных ценностей будет не совсем верно, ведь демонтаж СССР был запущен в результате затяжного политического кризиса и раскола в руководстве страны.

Но и отрицать успешного влияния масскультуры на «неокрепшие» умы тоже нельзя. Многие советские граждане почти в открытую восхищались 333 видами колбасы, джинсами, гамбургерами, рок-музыкой и другими реальными или мнимыми достижениями «развитого» капитализма.

После крушения Советского Союза картинка постепенно перестала быть черно-белой: и товаров, и свободы в странах Европы и США на тот момент было гораздо больше, чем в СССР. Но за товары надо платить звонкой монетой, а свобода тоже имела границы, которые начали претерпевать серьезные изменения. Настолько серьезные, что они привели к вспышке полноценной «культурной войны».

В рамках этого дискурса Россия и добавившийся к ней Китай все равно остаются главными внешними противниками, источниками самых опасных в мире хакеров и троллей, но основной конфликт западной цивилизации теперь внутренний.

Либеральные ценности вошли в клинч с традиционными и привели к расколу, который принято называть «культурной войной». Это борьба уже не против «красной угрозы», а угрозы невидимой, связанной с катастрофическими сдвигами в демографии и общественном сознании. Причем война идет по всему периметру публичного пространства. Ее главным оружием стала трансформация языка, призванная закрепить как данность победу «толерантной» системы взглядов.

Речь идет не о вполне справедливом желании добиться пересмотра отношений между мужчинами и женщинами или терпимости к геям и лесбиянкам. Нет, новая радикальная волна ЛГБТ-активистов борется за полное стирание грани между меньшинствами и обычными людьми.

Уже не нетрадиционные отношения, но вариант нормы, а в будущем (самой мрачной его версии) — сама норма, за отрицание которой грозит суровое наказание. Это ли не настоящий кошмар? Хочется верить, что победят все-таки не они, а здравый смысл.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.