Обстоятельства непреодолимой силы. Коррупция и мировой порядок

Пока это озаглавлено как «коррупционные действия, совершенные при обстоятельствах непреодолимой силы». Теоретически эти обстоятельства описаны в фабуле статьи 401 ГК РФ и в статье 79 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров. Им присущи непредвиденность или неожиданность, нежелательность и непредотвратимость, то есть невозможность противостоять событию. Таков комментарий законодателя, согласованный с мировым правовым порядком. Но как следует из термина, речь идет о торговых сделках, а не о делах, связанных с должностными преступлениями. То, что эти комментарии могут быть отнесены к подобному разряду дел, — открытие в юриспруденции, потому что до сих пор ни в одной стране мира такое не рассматривалось ни при каких правовых режимах. Пожалуй, исключение может составить только древнее феодальное законодательство, открыто стоявшее на страже интересов аристократии того времени. Как это будет выглядеть в поправках упомянутых выше государственных ведомств и на что будет распространяться, пока не известно.

Вот две цитаты с Федерального портала проектов нормативных правовых актов о целях разработки, которые тоже не вносят достаточной ясности в эту инновационную идею:

— «освобождение физического лица от ответственности, в случае если несоблюдение им ограничений и запретов, <…> установленных в целях противодействия коррупции, вызвано объективными обстоятельствами, сделавшими невозможным соблюдение вышеуказанных запретов, ограничений, требований и исполнение обязанностей»;

— «в определенных обстоятельствах соблюдение ограничений и запретов <…> невозможно в силу объективных причин, при этом освобождения от ответственности законодательством Российской Федерации не предусмотрено».

Работа производится в соответствии с Национальным планом противодействия коррупции (2018–2020 годы). Примеры таких «обстоятельств непреодолимой силы» обещают привести в ближайшее время, хотя у юристов пока не хватает фантазии их даже представить. Однако известно, что не стоит сразу подвергать сомнению то, что еще не объявлено официально и не аргументировано достойными юридическими прецедентами. Поэтому тут пока излишни экспертные оценки, для которых еще не наступило время.

И все же статистические показатели коррупции в России публиковались Генеральной прокуратурой в начале декабря ушедшего года. Тогда была возможность привести данные только с января по октябрь. Надо иметь в виду, что этот вид преступлений (должностного порядка) содержит ярко выраженный латентный характер, то есть о них можно судить лишь по выявленным и доказанным эпизодам. Так, в указанный период в России был зарегистрирован 3171 случай получения взятки — статья 290 УК; в то время как за предыдущий год (с января по октябрь — для корректности сравнения) таких преступлений было на 272 меньше. Причин, объясняющих разницу, может быть много: от энергичности усилий для получения требуемого результата до реальных прецедентов.

Также было констатировано, что количество коррупционных преступлений, в том числе связанных со взятками (хотя это не единственные составы данного вида правонарушений), увеличилось в Москве, Подмосковье и на Кубани: зафиксировано более 27 тысяч эпизодов, что почти на 2% больше, чем в 2017 году за тот же период. Повторю, речь идет не столько о гарантированно стабильной картине роста должностных преступлений, сколько о дополнительных усилиях на их выявление. И еще: взятка не является исчерпывающим видом такого рода дел, хотя в уголовном кодексе она играет роль самого яркого показателя. Коррупция — явление куда более широкое и многоликое, чем то, что можно легко квалифицировать в уголовных и судебных делах.

Россия получила 28 баллов из 100 возможных в соответствии с индексом восприятия коррупции. Эти исследования с 1995 года проводит международная антикоррупционная организация Transparency International (TI). Каждый год анонимно опрашиваются эксперты и бизнесмены из 180 стран и территорий. На основании этого формируется линейка рейтингов, в соответствии с которой, чем выше балл (индекс восприятия), тем в меньшей степени страна поражена коррупцией во всех ее проявлениях. Так, Россия оказалась в группе стран: Гвинея, Иран, Ливия, Мексика и Папуа — Новая Гвинея. Мы на 138-м месте из 180 подвергнутых исследованиям. Предыдущие рейтинги выглядели следующим образом: в 2015-м мы были на 119-м месте, в 2016-м — на 131-м, а в 2017-м — на 135-м.

Самыми благополучными являются, по последним показателям, Дания (88 баллов индекса TI), Новая Зеландия (87), Финляндия, Сингапур, Швеция и Швейцария (по 85 баллов), Норвегия (84), Нидерланды (82), Канада и Люксембург (по 81 баллу). Идеальных стран, которые бы набрали показатели, близкие к ста баллам, как видно, нет. Зато есть аутсайдеры, занявшие три последних места: Сирия и Южный Судан (13 баллов) и Сомали (10).

Есть в рейтинге некоторые страны, которые хотя бы поддерживают стабильность в показателях, то есть без роста и падения индексов. К ним относятся Эстония, Кот-д’Ивуар, Сенегал и Гайана. Есть и ухудшения, они зафиксированы в Австралии, Чили, Мальте, Турции и уже упомянутой Мексике.

Исследовались и такие показатели, как борьба с коррупцией в области международных коммерческих сделок. Недостаток принимаемых мер в этом сегменте приводит к экспорту коррупции из неблагополучных (по этим показателям) стран в более благополучные. Это следующие государства: Россия, Япония, Южная Корея, Испания, Мексика, Бельгия, Ирландия, Польша, Турция, Дания, Чехия, Люксембург, Словакия, Финляндия, Колумбия, Словения, Болгария, Эстония, Индия, Китай и Сингапур. Как видно из списка, сюда попали и страны-лидеры, и аутсайдеры. Это отдельный показатель, так как он фиксирует не внутреннее положение вещей, а влияние негативных явлений во внешней коммерческой среде — своего рода вирусное распространение.

Также TI занята исследованием такого явления, как экономическое или политическое лобби в законодательных органах. Россия отмечена здесь не слишком благополучным индексом, в соответствии с которым в Госдуме слишком широко представлены интересы силовых ведомств и организаций. Но это не может быть уравнено с лоббированием сугубо коммерческих позиций, так как является показателем убеждений политического и нравственного порядка, то есть совершенно легитимно с точки зрения оценок видения государственной политики и патриотических ценностей. Поэтому приводить эти показатели некорректно. К тому же они содержат погрешность, так как зависят от позиций самих экспертов, не являясь в полном смысле объективными.

Однако общее исследование не может остаться незамеченным, потому что косвенно влияет на место стран в мировом правопорядке. Обращает на себя внимание то, что в рейтинге нет показателей Китая и США. Один из них недоступен, а другой неподсуден?

Андрей Бинев, журналист, аналитик