«Лужковский стиль» в архитектуре привыкли критиковать. Но Москва без него будет другой

Первыми масштабными работами при Лужкове стали Манежная площадь и восстановление храма Христа Спасителя. Можно сказать, что эти работы москвичи приняли. После открытия Манежная площадь из места сбора различных маргиналов и пикетчиков стала местом для встреч молодежи. Шутка о том, что Ельцин потребовал от Лужкова застроить «манежку» превратилась в городскую легенду.

Только на этом работа Лужкова по трансформации Москвы не остановились, и некоторые из его действий равнодушными оставить горожан не смогли. Снос гостиницы «Москва» привел к тому, что из группы неравнодушных горожан выделилась архитектурная оппозиция. Но противостоять мэру ей не удалось, и под снос попал «Военторг» на Воздвиженке.

По словам Лужкова, здание нуждалось в модернизации, так как оно находится в ужасном состоянии. Мэр пояснил, что внутри устроят паркинг, а во внешнем оформлении здания воссоздадут прежний облик. Однако восстановленное здание никто не узнал.

Архитекторы, да и сам мэр в своих архитектурных вкусах ориентировались на дореволюционную эпоху. Они схватывали там некие фрагменты и пытались их модернизировать под современность. Однако в итоге получалось весьма странно.

Одним из символов новоявленного стиля стал торговый центр «Наутилус» на Лубянской площади.

«Все, что в доме должно быть прямым, сделано косо, все, что ровным — выпирает, что непрерывным — разорвано. На Лубянку он выходит округлой башней-эркером с металлическим капитанским мостиком, который трудно назвать иначе, чем наглым: он сварен из металла и вовсе не из тонких хромированных прутиков, как принято в хай-теке, а из неопрятного российского проката», — возмущался один из главных критиков «лужковского стиля» журналист «Коммерсанта» и историк архитектуры Григорий Ревзин.

Однако сегодня представить Лубянскую площадь без присутствия там «Наутилуса» невозможно. Он вполне вписался в окружающее пространство и если вынуть его оттуда сейчас, то пустое место заполнить можно только подобием водонапорной башни.

Приезжающие в Москву туристы часто приезжают фотографировать дом-яйцо на улице Машкова в Басманном районе Москвы. Изначально в форме яйца хотели построить роддом, но от этой идеи отказались.

В качестве реального прототипа использовали яйцо Фаберже, но вместе ювелирной воздушности и легкости само здание получилось тяжеловесным, но при этом уникальным.

Театр Александра Калягина Et Cetera к какому-то стилю причислить точно нельзя. Его проектировали сразу четыре архитектора, но после один из них отказался от авторства. Уже упоминавшийся Григорий Ревзин назвал здание «студенческой работой на тему авангарда 20-х».

Директор Strelka Architects Дарья Парамонова с этим мнением не согласилась. По ее словам, это пример архитектурного объекта, который преследует цель сделать яркое высказывание, привлечь интерес зрителя. Нравится здание в принципе не должно. Главная задача подчеркнуть — что это новое общество разных индивидов.

Можно сказать, что Москва с приходом Лужкова попрощалась со своим советским прошлым и выбирала свой новый путь. Естественно, что в процессе жизни город менялся.

C некоторыми своими зданиями Москва расставалась тяжело, как женщина, чьи платья неожиданно устарели. Попытка изменить их фасон ни к чему не привела. Пришедшие на смену новоделы город сначала не принимал и выталкивал. Но через некоторое время втягивал в себя и делал своей неотъемлемой частью.

Можно не принимать и продолжать ненавидеть «лужковский стиль», считать, что бывший мэр изуродовал Москву, без уважения к ее памяти и истории. Но надо признать, что теперь все эти здания тоже часть истории города. Желая уничтожить эти памятники, критики просто уподобятся своему оппоненту. Но у Лужкова хотя бы были аргументы на тему того, зачем он занимался строительством новых объектов и сносом старых зданий.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.