«Люди в хвосте не успели даже шелохнуться»: последний пассажир, покинувший SSJ100, рассказал о своем спасении

«Я сидел с закрытыми глазами, дремал. Молнии не видел. Услышал хлопок. Вспышка была такая, что я ее с закрытыми глазами увидел. Это еще в полете. Возможно, это и была молния, о которой идет речь. Услышал информацию от экипажа, что разворачиваемся и летим обратно. Когда только самолет ударился второй раз, там такое пламя. Это ж керосин авиационный, он высокотемпературный. Там пламя… Я не видел, но слышал, мужики там говорят, что лопнул иллюминатор, естественно огонь попал прямо в салон. И когда открыли двери, сквозняком потянуло весь газ вперед. Те люди, которые в хвосте сидели, не успели даже шелохнуться. Хотя я там фамилии смотрю… Один с 18-го ряда успел, проскочил, успел проскочить. Он в больнице московской лежит. И с 15-го ряда какой-то там тоже выскочил. А рядом с 10-го уже все…» — припомнил Евгений Александрович.

По его словам, паники никакой сначала не было. Все изменилось, когда начался пожар. Закричали и зашумели женщины. Мужчины призвали не кричать и быстрее выходить.

«Я сидел с краю, в проходе. Вышел и встал в восьмом ряду, выпустил пассажиров, которые рядом. Одна женщина вышла, вторая вроде бы как тоже вышла, но ее почему-то мы потом не нашли. И в списках пропавших она числится. Назад я посмотрел, там все было в дыму. Через окно уже чувствовал жар сумасшедший. А дальше посмотрел — тьма-тьмущая, дым. Всех, кто шел, я пропускал, выталкивал, быстрее-быстрее. Потом вижу: дым идет прямо поверху, черный дым. Чувствую, что у меня уже перехватывает дыхание. Я пригнулся ниже к полу. Стал мелкими вдохами вдыхать воздух, задержал дыхание. Вижу, что уже никто не идет. Уже никто не выходит. А впереди тьма черная. Я иду туда, в сторону пилотов. Я думал, что как заходили, туда и выходить надо. Но меня стюардессы тут же толкнули, я вылетел на свежий воздух по желобу. А за мной уже стюардессы соскочили», — рассказал мурманчанин.

Евгений Климов вспомнил, что уже на земле оглянулся и увидел «сумасшедшее пламя». Горело все — от крыльев и до хвоста. Он обратил внимание, что из кабины тоже пошел черный дым. Там пилоты открыли окна. Один из пилотов спускался по веревке.

«Бегали люди. Женщину одну положили на землю, у нее вся спина обгорела. Спасатели прибежали, начали обрабатывать. Туда-сюда все бегают, тут дождик пошел. Все разбежались по полю. Потом собрали и отвезли нас в терминал B, где мы уже осознавали, что случилось. Это был шок», — пояснил Евгений Александрович.

Он признался, что до сих пор чувствует недомогание. Вчера у него было впечатление, что он весь день находится «как под наркозом». Сегодня — боль в горле.

«Я давки никакой не заметил. Получается, я последний вышел. Действительно, выходили люди и с багажом. Но это люди, которые вошли с чемоданами, они находились в VIP-салоне. У них и шире там проходы, и чемоданы, возможно, у них стояли рядом. Они никаких препон не создавали. Там два человека с чемоданами вышло всего. Я стоял, повернулся назад, там видимости ноль. Не исключено, что люди в панике не знали, куда бежать. Там газ такой… Я чуть-чуть глотнул и понял, что самочувствие такое, как будто спазм всех дыхательных произошел, глотки. И я, естественно, опустился, увидел, что внизу меньше газа. А потом выходил чуть ли не на корточках, немножко задерживал дыхание. А когда черный дым подошел, я старался не дышать. Я обратил внимание, что мужики, которые вышли впереди меня, все черные, лица в саже. А я практически чистый был. Конечно, одежда провоняла вся», — пояснил собеседник «360».

Евгений Климов настоял, чтобы его отправили в Мурманск в тот же день. Он улетел домой рейсом на 23:20.

«Никто никаких компенсаций не обещал. Некогда об этом было думать. Как можно думать о компенсации, когда погибли люди? Это жуть, конечно, такое пережить!» — признался пассажир Sukhoi Superjet 100.