Эксклюзив

13 января 2020, 18:56

Инвалиды роддома 27. Жестокие методы медиков искалечили судьбы нескольких семей, но не все так однозначно

Freepik

Против заведующей роддомом № 27 Марины Сармосян следователи в декабре завели уголовное дело о халатности и оказании услуг, не отвечающих требованиям безопасности. В декабре ее посадили в СИЗО, но потом пересмотрели решение и отправили под домашний арест. Еще несколько врачей того же медицинского учреждения отстранены от практики. Все из-за того, что в следственные органы Москвы и области, по словам замглавы 1-го отдела по расследованию особо важных дел ГСУ по Москве СК России, «неоднократно обращались» граждане, жалуясь на качество медпомощи в 27-м роддоме.

Следователям известно о четырех случаях, которые в этом учреждении закончились либо смертью, либо тяжелейшими травмами у новорожденных. Представители ведомства проводят проверку и выясняют обстоятельства произошедшего.

Одна семья, которая решила рожать в 27-м роддоме, рассказала «360» свою историю — от момента первого общения с персоналом, самих родов и до последнего холодного обмена репликами.

Как все начиналось у семьи Бенграф

У Романа и Татьяны Бенграф в 27-м роддоме на свет появилась девочка Оливия. В документах написали, что ребенок родился «живой, здоровый, 3760». Вот только Татьяна утверждает, что девочка родилась мертвой, но ее потом откачали.

Роман рассказал «360», что семья специально выбрала роды по контракту, чтобы к роженице относились более трепетно. Какое-то время так и было, но чем ближе подходил день родов, тем сильнее менялось отношение.

По словам отца, Марина Сармосян появилась только во время родов Татьяны. Она отказалась делать кесарево сечение и решила обойтись приемом Кристеллера — выдавить ребенка. Мужчина отметил, что в этом методе ей помогли три мужчины: двое держали ноги Татьяны, а третий давил на живот, когда Сармосян давала команду.

Врачи 27-го роддома говорили семье, что малышка не доживет и до месяца. Однако семья много сил потратила на поездки по разным больницам, чтобы стабилизировать ребенка. Сейчас Оливия дома. Она круглые сутки подключена к аппаратам, оказывающим паллиативную помощь.

«Все были милые, любезные»

Мать девочки Татьяна Бенграф более подробно рассказала о родах, дочери и общении с врачами в роддоме №27.

Заинтересованность медиков, по мнению Татьяны, со временем угасала. Она попросила сделать ей УЗИ, но специалист спросил: «Что ты хочешь увидеть?» и отказал.

Настал день родов. У Бенграф были мекониальные воды, поэтому она попросила сделать кесарево сечение, но врачи в один голос говорили, что «у нас и не с такими рожают».

В итоге женщине сделали эпидуральную анестезию, которая подействовала слишком сильно. Татьяна перестала чувствовать ноги, не могла тужиться. «Я не понимала, где ребенок, как тужиться, не чувствовала ни схваток, ни потуг, ничего», — вспомнила Татьяна.

Наконец, анестезия начала отходить. В этот момент Бенграф начало трясти, а у ребенка начало скакать сердцебиение. Татьяна спросила, что происходит с малышом, и получила ответ: «Ничего, так тоже бывает, сейчас мы его вытащим».

Уже после родов Татьяна пришла к Сармосян и сказала: «Вы, вообще, как себя чувствуете, почему так делаете?» Врач, по словам Бенграф, ответил: «Ты ничего не докажешь, иди отсюда».

Теперь жизнь семьи Бенграф — это ежедневная борьба с обстоятельствами. При тех нарушениях, которые есть у Оливии, она не должна жить, сказала Татьяна. У девочки не работали диафрагма, желудочно-кишечный тракт. Родители восстанавливали все самостоятельно.

«Развитие идет, но выхода из комы нет»

Еще одна пациентка Сармосян, Ирина, рассказала «360», что ходит в детскую клиническую больницу № 9 теперь уже как к себе домой. Женщина навещает здесь своего ребенка. Это единственное место, где мать может увидеть сына — уже девять месяцев он находится в коме из-за инфекции. Ирина уверена, что ее занесли во время родов в учреждении № 27.

Сына Ирины выписали из роддома с лейкоцитозом. С таким недугом, по словам матери, ребенка нельзя оставлять без медицинского надзора и выгонять из клиники. Дома у мальчика поднялись температура и тревожность. Его отвезли в больницу с признаками менингита.

Ирина поделилась, что чудом «успела» родить ребенка самостоятельно в 27-м роддоме. Сначала у нее не получалось, ее торопили врачи и сама Сармосян. Когда медики посчитали, что Ирина не может родить сама, то позвали другой персонал.

«Чудо случилось, что я родила сама за считанные минуты до того, как все пришли. Боюсь представить, что было бы. Тащили бы, как и у остальных», — вспомнила Ирина.

Муж Ирины Кирилл уверен, что его ребенок оказался в девятой больнице из-за отсутствия необходимых по закону процедур. В том числе невыполнение приказа Департамента здравоохранения № 130 «Алгоритм работы с внутриутробной инфекцией».

Кроме того, в документы о рождении ребенка внесено множество исправлений, дописаны рекомендации, которые не давались, заявили Ирина и Кирилл.

«Единственная, кому могу доверить жизнь»

Александра Бриль тоже была пациенткой Сармосян, когда она работала заведующей патологии в 29-м роддоме. Наблюдаться у Сармосян Бриль посоветовала ее подруга, которая вышла из роддома с исключительно положительными впечатлениями. Особенно она хвалила саму Марину Сармосян.

Бриль поделилась, что когда увидела Сармосян, то поняла, что это «человек, которому можно доверить и себя, и жизнь своих детей». У Бриль была двойня, а контракт в роддоме в таком случае нельзя заключать раньше, чем после 36-й недели беременности. Однако Сармосян дала Бриль свой номер телефона и до этого срока круглосуточно поддерживала будущую мать.

При этом сами роды, по словам Бриль, прошли идеально.

Бриль вспомнила слова своей подруги, наблюдавшейся у Сармосян в роддоме № 27, которая сказала: «Я лучше еще раз рожу, чем пойду зубы лечить».

«Не дай бог что случится, но единственная, кому я реально могу доверить свою жизнь, это Марина Арамаисовна», — добавила Бриль.