Хамство, бюрократия и пожар. Как боролся за дом единственный житель Болотного острова

Виктора Анатольевича Розанова в СМИ давно прозвали соседом Путина — это единственный человек, живущий в собственном особняке в самом центре Москвы, в глубине острова, прямо за штаб-квартирой "Роснефти" на Софийской набережной. Свое право на владение домом и землей профессору математики приходилось отстаивать в течение многих лет, что сделало его местной знаменитостью. Команда «360» решила посетить самого «центрального» жителя столицы.

Заходить во двор пришлось со стороны Болотной улицы: с недавнего времени на самой Софийской набережной ведется масштабное строительство, часть острова огорожена.

Зеленая облупившаяся калитка, на которой установлена табличка «Осторожно! За оградой собаки» открывается с усилием. Несмотря на солнечный осенний день в переулке образовалась глубокая лужа.

— Здесь, видите, произошел провал грунта, — поясняет профессор.

Его дом кажется ветхим, но на самом деле здание крепко стоит на околокремлевской земле. Владелец соседнего особняка на Софийской набережной 30/2, давным-давно сдался под натиском инвестора, поэтому здание дом пустыми оконными проемами, в которых мелькают рабочие.

— Здесь будет гостиница, — говорит профессор. — Делают капитальный ремонт и это здание превращают в гостиницу. И мой дом тоже изменит облик, нужно чтобы его внешний вид соответствовал восстановленному зданию напротив. Это капитальный ремонт: замена ограды, ремонт фасада, возможно, превращение чердачного помещения в жилое. Все за счет инвесторов.

Фото: Google Maps

Несмотря на то, что маленький дом Виктора Анатольевича — лакомый кусочек, а сам профессор зачастую вызывает недовольство реконструкторов так называемого «Золотого острова», опасаться ему уже нечего.

— Кто ж его отберет, это будет беззаконие. Как только земля была оформлена в собственность, беспокойства прекратились. Угрожали, пока я землю не оформил, в 90-е, а теперь меня не трогают. Юридически очень просто: когда земля городская, и она в аренде у частника, тогда у него права ограничены, поскольку земля чужая и любой договор аренды будет прекращен по желанию арендатора, — объясняет профессор.

Розанов признает, что изучал земельный кодекс специально, чтобы не допустить несправедливости.

— С детства не терплю несправедливость, ну как так? «Мы вас снесем, потому что гараж хотим тут сделать». Мало ли кто что хочет. Такое хамство не терплю. Приходилось изучать закон. И когда я на суде говорил: в соответствии с таким-то законом, статьей такой-то, судья иногда не успевал за мной, листая кодекс.

Искусственный остров в центре Москвы не имеет официального названия. Его иногда именуют Болотным, в некоторых документах «Золотым островом» — по названию проекта застройки участка между Фалеевским переулком и Большим Каменным мостом. Строительство нового квартала (кстати, жилого) идет полным ходом, и пока я обегала котлован, чтобы зайти к Розанову со стороны Болотной, 16, над головой медленно проплывали стрелы строительных кранов.

— Когда я пытался оформить землю, один из замов префекта, от которого мне требовалось получить подпись на эскизе № 1, уже занес руку с авторучкой, чтобы подписать бумагу, потому что законно было все. Но увидев, что это остров, сказал: «Что? Остров? Да это валютная земля, нет!». Что значит «нет», если закон этого требует? «Да что мне закон!»

Вот это я запомнил на всю жизнь, когда чиновник может сказать: «Да что мне закон!», — вспоминает Розанов.

Из флигеля в коммунальную квартиру

Историю своего родового гнезда Виктор Анатольевич рассказывал журналистам много раз: в 1920 году, как только объявили «институт застройщиков», его отец восстановил за свои деньги и оформил в собственность уже почти разрушенный флигель. Несмотря на то, что здание возведено в конце XIX века, в БТИ оно числится как постройка 1920 года.

— Это флигель был. Дом 16 [по Болотной улице] принадлежал купцам Матвеевым, а здесь жил их управляющий. Потом, когда у них отобрали эти дома после октябрьского переворота, дом купцов превратился в коммуналку. Потомкам оставили одну комнату. А потомки были по женской линии — носили фамилию Куликовы. Кстати, один из моих товарищей детства — Леша Куликов, я бывал в том доме, все это видел. Такая была коммуналка настоящая, типа «Вороньей слободки» из «12 стульев», — рассказывает профессор.

Во время войны всю семью Розанова вместе с оборонным заводом, где работал его отец, отправили в эвакуацию, после возвращения из дома тоже сделали коммунальную квартиру.

 — Жило четыре семьи. Три тут, и в подвале. Это даже не подвал, а техническое подполье, потому что высота потолка там меньше двух метров 10 сантиметров. Потому что двухметровый — уже будешь задевать головой лампочку. Это все пришлось изучать.

«Я уже прогнозирую, какие неудобства будут»

Перспектива появления гостиницы в доме напротив профессора, судя по спокойному голосу и дружелюбной улыбке, не пугает. С тем, что у него появятся соседи, Розанов уже смирился.

— Что расстраиваться из-за того, что непреодолимо? Это как на плохую погоду обижаться. Я уже прогнозирую, какие неудобства будут, — рассказывает хозяин дома. — Во-первых, это шум. При гостинице будет ресторан, и если он будет прямо напротив моих окон, то я буду вынужден слушать музыку, которую не заказывал.

Раньше Розанову уже приходилось сталкиваться с такой проблемой. Недалеко от его дома работал ночной клуб, громкая музыка не давала спать до самого утра.

— Лет шесть назад весь остров содрогался всю ночь от дикой музыки. Был такой вертеп в доме 34 по Софийской набережной — First. Там рухнул корпус, и на этих руинах было возведено строение, типа шатра, там сделали ночной ресторан. Все бы хорошо, пусть люди развлекаются, но главный же принцип: развлекайся, но не мешай другим. Они включали музыку и 100 децибел звучали до пяти утра. Окна звенели. И второе, что меня потрясло и заставило относиться плохо к этому заведению, — это то, что шныряют 15-летние девчонки с намазанными физиономиями, несовершеннолетние. Потом благодаря батюшке — настоятелю церкви Святой Софии — этот ресторан убрали. Это положительный момент.

— Я сменил рамы в спальне. А что еще можно было сделать? Потом появился закон о соблюдении тишины в Москве, можно было уже действовать законным путем. Этот First уже убрали к тому моменту. Сейчас тут тихо, заметьте. Во-первых, это в глубине массива, во-вторых, стены толстые, в три кирпича. Постройка дореволюционная.

Капремонт на авось

Еще до того, как дом был приватизирован, Розанов отказался от обслуживания за счет государства — квалификация рабочих оставляла желать лучшего, но капремонт — работа глобальная и затратная. В первый раз профессору удалось добиться, чтобы он был произведен за государственный счет.

— Я запретил работникам ЖЭКа лазить на крышу, чтобы ломами мне крышу не пробивали. Когда дом отстоял от выселения, изучил массу литературы, заинтересовался вопросом о капремонте: с какой периодичностью надо делать? Нашел — каждые 10 лет. А у нас 30 лет не делали ремонт. Потом случайно узнал, вернее, мне передали: «Этот законник, значит, пришел, требует капремонт. Лучше с ним не связываться!»

В итоге профессору все же удалось добиться, чтобы капремонт в его доме провели.

— Затянули страшно, пожар устроили. Когда полы ставили новые, деревянные, они положили доски плашмя на старые полы. Чтобы дерево не гнило, прокрашивают его горячей олифой — оно тогда воду отталкивает. Я объяснил этим барышням: чтобы у них олифа не загорелась, нужно ее ставить на водяную баню: ставится таз с водой, она кипит, а канистру с олифой — в воду, тогда выше 100 градусов не нагреется. А они поставили на огонь и ушли обедать. А это же масло, горит очень хорошо. Я вернулся с работы — а здесь пожарище. Пожарных вызывали. Это те же самые гастарбайтеры — тогда они лимитчиками назывались, платили-то мало. Неквалифицированные, приезжали из провинции. Для быстроты решили — поставим на огонь, бак-то большой. На авось.

— Или покрасила одна девица окна и все стекла белилами залила. Я прихожу: кто будет очищать? «А мое дело покрасить», — говорит. Приходит прораб. Но он уже другими выражениями выразил свою мысль, по-свойски. Неквалифицированную силу лучше не применять. Сделали капремонт общими усилиями.

"Как в покере - противника нужно выбить из седла"

В свое время меня лишили газа, когда выселили. Они же не просто выселяли, под благовидным предлогом то свет отключали, то газ.

— Вы единственный конечный пользователь на этом трубопроводе, — говорят мне в ЖЭКе.

— Но вы обязаны, — отвечаю. — Вы плату получали все эти годы? Вы должны были 2% отчислять в Фонд амортизационных отчислений.

Это тот самый фонд, где накапливались средства на устранение амортизации имущества. Все платили. В фонде накапливались средства на капитальный ремонт. И рассчитывалось так, что за 10 лет накапливалась сумма, достаточная для его проведения.

— Я за газ платил 30 лет, восстанавливайте трубопровод, который идет с Балчуга по Болотной улице на тот угол. (Он шел на дом Роснефти и, в том числе на мой дом).

— Нельзя. Мы два года назад делали капремонт, — отвечают мне.

— Как же вы его сделали, если он у вас вышел из строя?

Пошли в раскоп. Я смотрю, параллельно с пятидюймовым газопроводом идет кабель с переменным током. Электромагнитное поле вызывает в трубе электрокоррозию. Труба газовая, от которой я питался, она вся в язвах.

— Какой же, — говорю, — идиот закопал вместе с остальной трубой силовой кабель?

— Это не мы закапывали, мы «эксплуатационники».

— Переводите на электропитание меня, раз придется потратить миллионы по чьей-то дурости. Я согласен, хотя мне это неудобно.

— Что вы? В центре? Тут нехватка электроэнергии, — говорят эти эксплуатационники.

Я пошел тогда к зампреду Исполкома к которому еще нужно было попасть на прием. Пишу заявление, прошу меня перевести на электропитание. Он спрашивает начальника технического отдела:

— Как считаешь, можно подписывать?

— Да подписывай, ему никто не разрешит в Моссовете.

— Что значит, никто не разрешит? — спрашиваю я. — Через три дня я вам принесу разрешение.

Как в покере — противника нужно выбить из седла самоуверенным заявлением. В итоге потащился я в Моссовет. Там целый городок сидящих на газетах, кто записывается за три месяца вперед к председателю или к зампреду Моссовета. На ладонях, на пятках пишут карандашом номера. А у меня пропуск во все здания есть, поскольку я тогда уже занимал должность заместителя директора по науке, и мне министр удостоверение подписал. Оно позволяло войти в любые здания без временного пропуска, кроме, конечно, ГБ и других секретных.

Привел себя в порядок и на следующий день пошел к зампреду по техническим вопросам. Иду, читаю таблички — вот он. Имя и отчество не знаю, вхожу — секретарша. Солидная, пожилая дама, которая умеет неугодных посетителей не пускать, а угодных пускать — она этот этикет знает. Краем глаза кошу, вижу — зовут его, положим, Иван Иванович.

— А Иван Иванович у себя? Зам-то где? — спрашиваю вальяжным тоном.

— Нет, он на похоронах.

Она сразу поняла, что я говорю тоном человека, имеющего права задавать такие вопросы. А хоронили там члена ЦК, все начальство было на похоронах.

— А помощник-то здесь?

— Да, — говорит.

— В какой комнате? Я уже забыл.

Она отвечает, я пошел. Вхожу — там сидит девочка симпатичная. Разговорились. Сначала о пустяках начал говорить, чтобы познакомиться. Оказалось, она окончила Бауманский институт, а я — МИФИ, мы оба технари. На технические темы поговорил с ней, а потом описываю ситуацию. Нет, я не хитрый. Ничего хитрого нет, это естественное знание психологии. И она мне говорит фразу, которую я запомнил на всю жизнь:

— Как я своему дураку объясню, что напротив Кремля дом, в котором вы единственный жилец такого требуете?

Это же экзотика была по тем временам.

— Так и объясняйте. Газа лишили, а электроплиту не хотят ставить.

Дали бумажку. Я ее хватаю — и к зампреду районного совета. Он аж побледнел: знал прекрасно, что я месяца три бы только очереди ждал, а я приехал через два дня. Подумал, наверное, что в Моссовете у меня лапа.

И после этого, когда я пытался прийти в ЖЭК, эти сотрудники от меня прятались. Пряталась начальница планового отдела. Я по коридору походил, думаю, может, проскочила мимо меня? Сотрудники хихикают.

— Она в туалете от вас прячется, — говорят.

Вот что такое жизнь частника в такой ситуации, все надо знать. Надо учиться. Я вас убедил?

Алена Скворцова