Электронные работники. Зачем хотят оцифровать трудовые книжки

Переходный период означает, по существу, только одно: одновременно с электронной регистрацией найма на работу, поощрений, увольнения или, напротив, передвижения по службе сохранить бумажные варианты «второго паспорта» работника, а именно — трудовых книжек в том виде, к которому мы привыкли.

Экономия от введения электронной системы регистрации составит 62 миллиарда рублей в год — сумма немаленькая. Если же переходный период затянется, то такого финансового эффекта не будет. Это и есть главный аргумент тех, кто считает нужным поторопиться.

Вторым паспортом трудовые книжки называют у нас неслучайно. Противники этого основополагающего вида контроля за занятостью населения существовали всегда, но в СССР об этом открыто говорить было строго запрещено, тем более что технически мы сильно отставали от Запада, где этот вид регистрации существует со времени появления таи единой системы налогообложения. Задолго до появления интернета в США, Франции, Англии, Германии, Швеции, Норвегии и Финляндии уже действовали общие коммуникационные электронные системы, своего рода онлайн-архивы, которые отслеживали не только найм на работу и оплату налогов, но и все передвижения работников и уровень их квалификации. Было это несовершенно из-за недостаточных технических возможностей, но, несмотря ни на что, развивалось. С появлением интернета процесс ускорился и вошел в свою оптимальную стадию. Мы же отстали в этом очень заметно.

Противники трудовых книжек утверждают, что это наследие сталинского «крепостного права», которое таким образом закрепляло любого человека за территорией обитания и дублировало паспорт гражданина. Его всегда контролировали органы правопорядка и Первые отделы государственных предприятий одновременно. «Запрет на профессию» по самым разным поводам тоже был связан напрямую с этим ретроградным явлением. Поэтому отказ от бумажных трудовых книжек якобы есть демократическое требование времени.

Кроме того, отпадет большое количество уголовных дел, связанных с внесением в записи ложных сведений о работе, перерывах в трудовой деятельности, учебе, росте по служебной линии, поощрениях и наградах. К тому же это вопрос регулярной уплаты налогов, назначений пенсии по выслуге лет, заработка и вообще — общее статусное явление. Исчезнут мошенники, торгующие липовыми книжками, облегчится нагрузка на типографии, очевидна будет экономия дорогого сырья на производстве качественного гербового документа.

Но старшее поколение все же опасается расстаться с бумажными книжками, полагая, что одновременно улетучится основная часть их трудовой жизни, которая всегда гарантировала им пенсию и льготы. Именно поэтому и предлагается Минтруду продлить переходный период на шесть лет, то есть на то время, когда значительная часть старшего поколения утратит интерес к записям в своих книжках по естественным причинам. Но бизнес торопит.

Я слышал от многих старших знакомых, которые пытались устроиться на работу в пенсионном возрасте, что любое предложение предпринимателей сдать им свои трудовые книжки в обмен на трудоустройство, то есть для официального оформления, вызывало у них опасение, что книжка пропадет из-за закрытия частного предприятия и исчезновения работодателя. Ее придется восстанавливать, а это далеко не всегда возможно.

Еще в девяностом году я, будучи в США в командировке, тщетно пытался объяснить изумленным директорам одной крупнейшей промышленной корпорации (UTC) то, какую нагрузку несут наши трудовые книжки. Я говорил, что это учет и порядок. Но мне тут же продемонстрировали их систему контроля в едином электронном центре. Причем для поиска работы и определения квалификации требовался не паспорт или идентификационная карточка, а обычная водительская лицензия. Тут же появлялся номер в налоговой системе с указанием всех выплат, задолженностей и передвижений по служебной линии. Мне «крыть» было уже нечем. Эта корпорация тогда имела оборот 28 миллиардов долларов в год и располагала восемью фирмами-миллиардерами и крупнейшим учебным кадровым центром.

Той же темы я коснулся менее чем год спустя и в разговоре со знакомым французским режиссером. Он искал работу в отдалении от Парижа. Я спросил, требуют ли от него записи о трудовой деятельности в бумажном виде. Он был крайне удивлен. «О каждом из нас знает большой электронный брат, который живет во Вселенной!» — пошутил он. На моих глазах в течение сорока минут ему пришло семь дельных предложений. Лишних вопросов не задавалось — все ответы содержались в электронном трудовом досье. Это и было его исчерпывающее резюме.

В появлении «электронных работников» заинтересованы и пенсионные фонды, которые смогут сократить не только собственных крючкотворов, но и отказаться от складирования тонн бумаги, которые очень редко бывают востребованными, а поиск нужного документа среди них может занять месяцы.

Проявили интерес к этому и налоговые органы, хотя с их компетенцией пересекаются лишь некоторые функции общего электронного «управления кадров». Но при правильном программировании, пусть даже на первых порах затратном, все станет на свои места. Человек, занятый поиском места, должен будет лишь направлять короткий запрос возможному работодателю, а не толкаться у входа с кучей бумажных документов и писать подробные резюме. А работодателю, в свою очередь, достаточно будет набрать лишь электронный номер в общей системе, чтобы понять, с кем имеет дело. Мошенникам и лгунам тут уже места нет. Как с одной, так и с другой стороны.

Есть свои опасения у органов внутренних дел. Они связаны с тем, что общий банк данных работников может подвергаться хакерским атакам, похищениям и даже образованию черного рынка труда. Аргумент серьезный и является основанием для продления переходного периода хотя бы на шесть лет. Но это специфический вопрос кибербезопасности, а не организации труда. Его так или иначе решать придется. Доступ к такой информации должен контролироваться с такой же строгостью, как допуск к банковским счетам и налоговым обязательствам граждан страны и тех, кто прибыл сюда работать из-за границы.

Последний пункт тоже является проблемой, так как в общем банке данных, который еще предстоит создать (а это сам по себе труд исключительно тяжелый, затратный и даже бесконечный), сведений о гастарбайтерах не будет, либо они ограничатся периодом их присутствия в стране. Причем многие трудоустраиваются незаконно и ни в какую систему, кроме криминальной, не попадают. Но в случае введения электронных трудовых паспортов (пусть даже они так и будут называться) наем «левых» работников станет априори преступным — нет должного статистического учета, зато есть уход от оплаты налогов, нарушение режима общей безопасности и правил охраны труда. Это уже серьезная уголовная статья, которую придется уточнять законодателю и разъяснять судам.

Противники электронных трудовых досье говорят и о том, что все это приведет к очередному витку глобализации, усреднению запросов на квалификацию работников вплоть до понижения требуемых норм, утечке и размытию информации, что нанесет ущерб каждому трудящемуся, к ухудшению условий оплаты труда, к занижению поощрений и наград.

Все это действительно важно, но бумажные трудовые паспорта этих проблем все равно не решают. Рынок труда по-прежнему неповоротлив и консервативен. А это серьезный тормоз на пути экономического роста.

Вице-президент РСПП Сергей Мытенков разъяснил РБК, что «три года достаточно для того, чтобы проверить работу системы, наладить механизмы взаимодействия и в принципе понять, будет ли работать электронная трудовая книжка». Именно РСПП и настаивает на скором введении электронного учета взамен консервативного бумажного.

Передача данных в Пенсионный фонд должна уже осуществляться в режиме онлайн, считают сторонники ускоренного варианта. Это первый шаг, за которым уже не будет возможности отступить от глобального проекта.

Замминистра труда и социальной защиты России Любовь Ельцова отметила РБК:

«Мы прогнозируем, что при постепенном внедрении электронной трудовой книжки работодатели смогут снизить издержки на приобретение, ведение и хранение бумажных трудовых книжек. Например, в 2020 году выгода от того, что не нужно приобретать трудовые книжки, может составить 0,7 миллиарда рублей».

Напомню, что Минтруда, в отличие от РСПП, как раз считает, что шестилетний срок переходного периода станет безболезненным как для работодателей, так и для всех нас — будущих «электронных работников».

Во всем остальном аргументы сходятся. Уже весной проект закона может поступить на рассмотрение в Госдуму. Боюсь, и это станет поводом для общего недоверия и массовых протестов. Но повод, скорее всего, будет надуман ретроградным, консервативным мышлением старшего поколения и ловкой оппозицией.

Андрей Бинев, журналист, аналитик