Была ли Февральская революция неизбежной? Виктор Милитарев о причинах гибели Российской империи

Уже очень много лет, наверное, не менее полувека, я глубоко убежден в том, что Великая русская революция 1917 года — важнейшее историческое событие ХХ века и одно из важнейших событий всей мировой истории. И поэтому, несмотря на то, что я не очень люблю писать «к датам», я считаю своим долгом воспользоваться читательским интересом, который вызывается столетним юбилеем революции, и поделиться своими мыслями о ее причинах и последствиях. И начинаю я этот цикл с разговора о Февральской революции, столетие которой сейчас мы отмечаем. Потому что, если кто забыл, то «февральской» эта революция называется потому, что она произошла в феврале по старому стилю. А по новому стилю — как раз в марте.

Мое отношение к февральской революции с годами сильно изменилось. В юности, когда я, как многие интеллигенты, фрондировал антисоветскими убеждениями, я был уверен в том, что февральская революция была светлой победой свободы над деспотизмом, ругательски ругал «проклятых большевиков» за то, что они не дали развиться этому «упущенному шансу». Сегодня мое мнение прямо противоположно. Я совершенно уверен в том, что февральская революция была нашей национальной катастрофой. И оснований к такой жесткой точке зрения у меня достаточно много.

Во-первых, мне очень жалко нашу монархию. Не то, чтобы я по своим взглядам был таким уж убежденным монархистом. Я, скорее, как говорили в обсуждаемые нами времена, «непредрешенец». То есть считаю, что нет идеального государственного строя, и в разных странах, и в разные времена оптимальными бывают разные государственные устройства. И у монархии есть куча преимуществ, которыми мы уже сто лет лишены возможности пользоваться. К тому же, как консерватор, я уверен в том, что было чрезвычайно глупо ломать исторический порядок, который служил на благо нашей страны и народа более четырех сотен лет. Но, даже если бы я и был убежденным республиканцем, я бы все равно считал, что для всех нас было бы лучше, если бы февральской революции не произошло. Ведь именно «свержение самодержавия» послужило отправной точкой и толчком, сбросившим на нас всю ту неимоверную лавину бедствий и жестокости, которая заливала нашу страну практически всю первую половину прошлого века.

Однако, несмотря на то, что я считаю «февраль-17» катастрофическим событием, я совершенно уверен в том, что в тех исторических условиях, которые сложились в нашей стране к 1917 году, революция была совершенно неизбежной. И, таким образом, я решительно возражаю ставшим сегодня модными версиям, согласно которым революция была «трагической случайностью» или «результатом заговора». Собственно, о том, что привело нашу страну сто лет назад к революции, я и хочу сегодня обсудить.

Основную причину революции можно сформулировать коротко, но, чтобы понять, почему так получилось, говорить придется гораздо дольше. Вот она, эта короткая формулировка — крестьянство, то есть большая часть русского народа, не вступилась за царя, когда его свергали. И это, на мой взгляд, самое главное. Потому что, если бы крестьянство тогда поддержало царя, хотя бы на таком уровне, на каком сегодня большая часть нашего народа поддерживает Путина, то ничего бы его противникам не помогло. Ни заговоры, включая масонский (да-да, вы будете смеяться, но и масонский заговор в 1917 году присутствовал), ни «помощь заграницы», ни даже недовольство народа войной и перебоями в снабжении хлебом. Но вот чтобы ответить на вопрос, почему же русские крестьяне не поддержали своего царя, нам придется уйти довольно далеко назад во времени.

Потому что основная причина недовольства крестьян царем это освобождение крестьян в 1861 году от крепостного права «без земли», то есть с оставлением значительной части земли в собственности помещиков. А это в свою очередь, уводит нас еще на сто лет назад, когда в России при Екатерине II, произошло «второе издание крепостничества».

Что я имею в виду. Изначально крепостное право, введенное в нашей стране в XVI веке, было всего лишь формой финансирования армии. Земля, за исключением княжеских и боярских вотчин, принадлежала государству в лице царя. Крестьяне обладали правом землепользования на государственной земле. Часть земель тогда была передана дворянам, то есть армейским офицерам, в право землепользования, не сильно отличающееся от аналогичных прав крестьян. Крестьяне, живущие на территории дворянина, должны были, помимо государственных налогов, содержать этого дворянина, финансируя его возможность собрать вверенную ему воинскую часть.

На рубеже XVI—XVII вв. еков положение крестьян начало ухудшаться. Цари стали прикреплять крестьян к земле. Но весь XVII и первую XVIII веков крестьяне еще пользовались очень многими правами граждан и свободных земледельцев. И только Екатерина II закрепостила крестьян «по-настоящему». Екатерина передала используемые по факту дворянами земли в частную собственность. Практически она передала им в частную собственность и проживающих на этой земле крестьян. К этому она добавила «в подарок» дворянам еще значительную часть государственной земли и около миллиона крестьян.

И вот этого-то крестьяне царям из романовской династии и не простили. А русское крестьянство, как любая бесписьменная культура, имело очень долгую и злую память. В течение всего столетия, прошедшего с «екатерининской приватизации» до освобождения крестьян, крестьяне так и не признали права собственности дворян на себя и на землю.

Все это усугубилось тем, как было проведено освобождение в 1861 году. Мало того, что крестьянам выделили меньше половины земли, которой они по традиционному обычаю пользовались столетиями. Власть еще обязала их к выплате выкупных платежей. Что это такое? Государство выплатило дворянам компенсацию за утерю при освобождении крестьян части земли и за утерю выгод, связанных с эксплуатацией крестьян как крепостных. Фактически это была компенсация не только за землю, но и за потерю «частной собственности на крестьян». А потом государство обязало крестьян выплатить себе средства, которые оно выплатило дворянам.

То есть крестьян заставили платить за то, что они перестали быть «частной собственностью дворян» и за землю, которая, по мнению крестьян, принадлежала дворянам не по праву. И платежи эти были отменены только во время революции 1905 года.

К тому же, то, что крестьяне были вынуждены платить налоги государству, выкупные платежи и арендную плату дворянам за землю, поскольку собственной земли крестьянам для того, чтобы прокормить себя не хватало, все это приводило крестьян к бедности на грани нищеты. А когда современная медицина на рубеже XX века привела к понижению детской смертности, и, соответственно, к росту населения, нищета стала среди крестьян почти всеобщей.

При этом все полтора столетия, прошедшие между екатерининской приватизацией и революцией 1917 года, крестьяне упорно придерживались своих взглядов на справедливое устройство общества. На то, что «земля — Божья!». Они не признали той формы крепостного права, которая была введена Екатериной, и не признали освобождения «без земли». Не было ни одной войны за этот период, когда среди крестьян не распространялись бы массовые слухи о том, что тех, кто пойдет на войну, освободят от крепостной зависимости, а после 1861 — что тех, кто пойдет на войну, оделят землей. Также распространялись слухи, что «свободу», а потом «землю» дадут враги.

И все это при том, что крестьянство составляло 80% русского народа и большинство населения страны. И этот «вековой крестьянский идеал» не разделяли разве что крестьяне плодородных земель Юга — Малороссии и Новороссии. На этом фоне глухота властей к весьма явно артикулированному требованию большинства населения просто поражает. Власти не считали нужным хотя бы лживо и лицемерно начать заигрывать с крестьянскими требованиями даже после Крестьянской войны 1905−1907 годов с массовыми захватами помещичьих хозяйств.

Все, что власти предложили крестьянству, это столыпинскую реформу с перспективами для большинства крестьян стать либо батраками, либо городскими люмпенами. Даже на массовое переселение крестьян на юг Сибири власти пожалели денег, оплатив переселение только 20% желающих, а остальным предложив переезжать за свой счет. И, кажется, даже чувство самосохранения перестало у властей работать, когда они организовали массовую мобилизацию крестьян в армию во время Первой мировой войны.

Подозреваю, что причины этой слепоты и глухоты были не только узкоклассовыми. Одно дело, когда царь налагал на проект земельной реформы резолюцию: «Право частной собственности должно оставаться священным и неприкосновенным». Но что же мешало пообещать хотя бы участникам войны «после победы» дать выкупить на льготных основаниях заложенные поместья? Полагаю, что причины здесь были в значительной мере психоаналитическими.

Вся верхушка общества, включая, кстати, в значительной мере, и оппозицию, воспринимала крестьянство не как «свой народ», а как массу психически отсталых детей. И в рамках этого фантастического образа к ним и относилась. Недаром Анна Ахматова как-то проговорилась, что в «приличном обществе» все конечно знали, что крестьяне живут в первобытно-общинном строе, но говорить об этом вслух считалось неприличным.

И вот все это делало революцию абсолютно закономерной. Ведь что произошло в феврале в Питере безотносительно ко всему десятку заговоров, которые в то время происходили в, так сказать, «обществе». В городе возник хлебный бунт, и войска отказались его подавлять. И не нашлось ни одной серьезной воинской части, которую можно было бы отправить с фронта на подавление народных волнений. И когда, воспользовавшись этой ситуацией, питерские заговорщики принудили царя к отречению, народ за него не вступился. И ни одного монархического бунта за все годы гражданской войны так и не произошло.

И это, на мой взгляд, главное. Конечно, Февральская революция не сводится к этому сюжету. Но описание «остальных» аспектов революции, как говорится, совсем другая история.

Виктор Милитарев

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.