Бритвенный кодекс строителя феминизма. Зачем фирма Gillette стала пугать мужчин кастрацией

Откровенное внедрение агрессивной феминистской пропаганды в рекламу продукции для мужчин вызывало настоящую волну гнева. Число дизлайков к ролику — 1,2 миллиона — превышает число лайков ровно вдвое и составляет одну двадцатую часть просмотров. Это значит, что каждый двадцатый зритель, посмотревший рекламу, не просто испытал неудовольствие, но и не постеснялся его публично выразить, «слив» Youtube информацию о своем «сексизме».

Мало того, мужчины в альтернативных роликах торжественно выбрасывают продукцию фирмы со своих полок, ломают бритвы и недвусмысленно поясняют, куда она может засунуть свои моралистически-феминистские поучения. Gillette обвинили, что фирма соучаствует в кампании men are horrible («мужчины ужасны»).

«Реклама для бритья, написанная злоязыкими феминистками с розовыми волосами, примерно так же эффективна, как реклама про тампоны, написанная мужчинами среднего возраста», — отметил консервативный канадский политический обозреватель Эзра Левант.

А телеведущий Пирс Морган написал в Twitter: «Я использовал бритвы Gillette всю мою взрослую жизнь, но эта абсурдная добродетельная политкорректная чушь, скорее всего, заставит меня найти другую компанию, которая не поддерживает нападки на мужественность. Пусть мальчики будут мальчиками. Пусть мужчины будут мужчинами».

Современные западные медиа затоплены феминистской пропагандой под потолок. Даже в худшие годы советской власти концентрация коммунизма у нас была, пожалуй, ниже, чем нынешняя концентрация феминизма на Западе.

Снимаются феминизированные версии известных фильмов, кампания против домогательств MeToo превратилась в настоящий внесудебный террор. Постепенно западные мужчины к этому привыкают так же, как наши дедушки привыкали к висящим всюду портретам Ленина и кумачовому цвету.

Но даже на этом фоне Gillette удалось взбесить буквально всех — прежде чем делать рекламу, неплохо бы подумать о том, что означают те или иные символы. Для этого есть замечательная наука о знаках — семиотика. И пропагандисты, которые сваяли жилеттовский ролик, ее либо не изучали, либо решили намеренно игнорировать.

Бритва — это символ острого, небезопасного режущего предмета. Когда ее реклама используется для того, чтобы призвать мужчин «устранить маскулинность», каковая, как ни крути, связана с обладанием известными первичными половыми признаками, то это воспринимается совершенно однозначно — как пропаганда… кастрации.

Гладко выбритое лицо тихого и смирного «добродетельного» мужчины начинает выглядеть как метафора принявшего на себя «большую печать» (как выражались последователи знаменитой секты скопцов) совсем иной части тела.

Страх перед кастрацией — одно из ключевых понятий теории психоанализа, разработанной больше столетия назад Зигмундом Фрейдом. «Венский Шалтай» (как его язвительно называл Джеймс Джойс) полагал, что взросление мальчика происходит в обстановке постоянного страха, что его накажут и отрежут ему ту часть тела, которую уже отняли у девочек, — Фрейд полагал, что мальчики смотрят на ситуацию именно так.

Фрейдистский взгляд объяснял этим комплексом многие особенности мужского поведения, перенесенные в том числе из сферы сексуальности на общественные отношения. Мужчины боятся «символической кастрации» — унижения, социальной непризнанности, ущемления гордости, неуважения женщин.

В то же время у женщин в рамках этой теории развивается «зависть к пенису», то есть желание компенсировать себе тем или иным способом то, чего им не хватает по сравнению с мужчинами и, напротив, символически лишить мужчин этого преимущества.

Все эти экстравагантные и отдающие безумием теории важно понимать, поскольку фрейдистский «опасный метод» буквально пропитал всю западную массовую культуру ХХ века. Практически нет таких фильмов, романов, пьес, написанных за последние сто лет западней Немана, которые не были бы до той или иной степени пронизаны фрейдистскими отсылками. И когда в этой насквозь фрейдистской атмосфере западной культуры появляется реклама, которая в психоаналитической логике читается однозначно: «Возьми нашу бритву и с ее помощью отрежь себе все добровольно», — то это, конечно, не случайность и не может не вызвать скандала.

В конечном счете рекламой евнухов пронизан главный культовый сериал современности «Игра престолов»: начиная с шестого сезона нормальные «токсично маскулинные» мужчины там попросту оттеснены на периферию, зато евнухам настало целое раздолье — тут и шпион Варис, и Теон Грейджой, и Серый Червь, а с ним десять тысяч Безупречных.

И что они только ни делают: плетут политические интриги, побеждают в драке благодаря тому, что между ног у них пусто и… даже выступают в роли героев-любовников. «Прими хотя бы „малую печать“ — и будет тебе счастье», — как бы внушают создатели сериала, начинавшегося как экранизация романов Джорджа Мартина, в которых подобной ахинеи, разумеется, не было.

Мужчины поняли ролик Gillette совершенно правильно и «строго по Фрейду» — как угрозу изъятия важной части тела с помощью бритвы — и отреагировали соответственно. Трудно сказать, сумеет ли Gillette когда-либо восстановить репутацию, особенно с учетом того, что извиняться фирма явно не собирается.

Но вот какие долгосрочные культурные последствия эта реклама возымеет в любом случае. Отныне гладко выбритые щеки будут ассоциироваться во всем мире именно с подчинением феминистскому диктату и скопчеством.

Выбритый мужчина — покорившийся мужчина. Напротив, борода начнет ассоциироваться не просто с архаикой и приверженностью традициям, но прямо-таки с осознанием своей мужской идентичности. Огромное количество мужчин, которые до того брились, чтобы выглядеть ухоженно, начнут отпускать бороды, чтобы только лишь не восприниматься как «опущенные феминистками».

Борода станет в новом мире своего рода политическим символом, каким она была в России в эпоху старообрядцев и славянофилов. И фирме Gillette явно грозит сжатие рынка. Впрочем, быть может, производители лезвий и просчитали последствия своего поступка, давно уже вложившись в строительство новых заводов по производству триммеров.