«Беленькая» валюта и средство контроля. Как история подтолкнула к повышению минимальной цены на водку

История России связана с историей водки неразрывно. Востребованность этого нашего национального напитка видна по тому, как образовалось само название. От слова «вода», без чего не может существовать ни один человек. Вода, водичка и дальше — водочка.

Первоначально водка называлась «хлебным вином», потому что гнали ее из того же зерна, из которого делали хороший хлеб, из пшеницы. Градус не достигал нынешних сорока, но это только изначально. Пшеница была дорогим сырьем, поэтому со временем в ход пошло самое разное. Даже появилась мрачная шутка, что гонят из табуретки и гвоздей.

На Руси хорошая водка всегда считалась привилегией состоятельных людей и тех, кто употребляет ее только от случая к случаю, — на праздниках, юбилеях, свадьбах или похоронах, а не почти ежедневно. Шуток вокруг этого было предостаточно. Например, такая: «вода — не водка, много не выпьешь».

Каких только прозвищ ни получала русская водка в народе: и «белым гвоздем» ее называли, и просто «беленькой» или «белкой», и «злой мамой» или «мачехой», и даже какой-то непонятной «зимбурой». Мне пришлось это впервые услышать от африканских студентов в Москве еще в начале 1970-х годов. На одном из восточных африканских наречий так назывался одурманивающий колдовской напиток в большом славном племени каннибалов. Другой темнокожий студент с Кубы объяснил, что мы неправильно слышим название. На самом деле, оно происходит от слова «зомби», то есть изменение сознания. Название подхватили советские студенты, и одно время оно часто появлялось в районах Москвы, где было много высших учебных заведений — от метро «Университетская» до «Парка культуры». Но кроме слова «водка» не прижилось ни одно.

Историки не могут доподлинно подтвердить, но и не отрицают, что еще князь Владимир-Креститель сказал, что «Руси есть веселие пить». Якобы на Руси, выбирая государственную религию и отказываясь от язычества, решили, что христианство подходит больше. Земли, мол, наши исконно веселые, и оно, в отличие от ислама, не запрещает народу употреблять спиртное. Вот, дескать, Владимир и склонился к христианству. Я тоже воспринимаю это как шутку историков. Но люди ведь придумали шутку, как Господь — крылья для птиц: без них птица не летает, а правда без шутки слишком тяжела, чтобы ее мог оторвать от земли человек. Шутка — это крылья правды.

Легенда о том, что «отцом» сорокаградусной водки был великий химик Дмитрий Менделеев, тоже почти шутка. Он изобрел не водку, а описал оптимальный процесс диффузии спирта и воды для работы с ними в лабораторных условиях. Именно это и было запатентовано русским правительством в 1894 году в качестве «Водки особой». Менделеев возглавил комиссию, и с его легкой руки был официально утвержден государственный стандарт сорокаградусного напитка.

«Зеленым змием» водку называют еще со времен Петра Великого. Мы воспринимаем прозвище как указание на цвет, часто сами же удивляясь. Она ведь либо мутная, если не очищена, либо прозрачная, если прошла обязательный процесс фильтрации.

В действительности же речь тогда шла о том, что слова «зело» или «зелено» означали «очень», «сильно». Ведь и слово «зло» родственно ему. Таким образом характеризовалось все крепкое и эффективное. Вот и привязалось к понятию «вино» определение «зеленое». Или же «злое вино». Водка в те времена достигала 25 градусов. Вино или бражка, к чему относится и квас, были слабоалкогольными напитками.

Относительной монополией государства, приносившей в казну самые большие налоги и акцизы, водка стала еще при Петре Великом. А при Александре I окончательно была утверждена в этом высоком статусе (1819 год). Ее подпольное производство каралось каторгой, а в самом начале (при Петре I) бывало, что и смертью, как за измену или разбой.

Но народ ее все равно упрямо гнал. Травились страшно, потому что контроль за использованием зерна был крайне серьезным, а для подпольного перегона тайком собирали остаточные продукты: померзший картофель, подпорченные фрукты и сомнительные лесные коренья. Говорили, что были опыты переработки даже из опилок и клея.

Водка стала своего рода валютой. В советский период за пол-литровую бутылку водки можно было достать любой дефицит и получить любые услуги. Производилась она в разных емкостях и различного качества. Социальная граница проходила как раз через цену и марку водки: состоятельные и успешные употребляли напиток высокого качества, а простой люд, постепенно спивавшийся, — тот, что регулярно выкидывался на прилавок и за который бились до смерти. От него часто несло нефтью, потому что в варке порой использовались спирты, полученные после перегонки нефтепродуктов. Такие магазины называли в народе «вредным цехом».

Советским правительством тоже были установлены минимальные цены — по стоимости ниже продавать было нельзя. Но и спекуляция ею считалась тяжким преступлением против социалистической собственности. До сих пор в дилетантских расчетах пытаются сравнивать минимальную цену на водку в позднее советское время с минимальными ценами на нее же в наши дни, а затем возвести разницу в коэффициент реальной стоимости нынешних денег и даже рассчитать инфляцию. Это ошибочные методы, которые лишь свидетельствуют о том, насколько уважительно мы относимся к этому национальному питию. Не более, но и не менее того!

После развала страны контроль за производством водки был утрачен. Появились тысячи предприятий-самогонщиков, которые скупали водочную тару на стекольных заводах, заказывали традиционные этикетки и разливали в знакомые всем зеленоватого цвета бутылки так называемую водку, которую пить было опасно для жизни. Спирт был не тот, дубильные вещества присутствовали в чудовищных количествах, истинный градус в напитке никто не определял. Словом, действительно змеиный напиток.

Очень часто этим занимались некоторые северокавказские республики, которые заводили себе циничных дилеров в столицах. Правительство решило взять наконец над этим бизнесом контроль.

Была просчитана минимальная стоимость, при которой подпольное производство становилось невыгодным. Риск получался у прохиндеев большой, а результат — низкий. Так и были пару лет назад впервые введены минимальные цены, которые растут медленно, но верно. В зависимости от процента инфляции и востребованности населением.

Молодое поколение стало отказываться от спиртного, так же как от курения. Кстати, с петровского периода табак тоже относился к государственной монополии. Употребление водки сократилось, зато сразу выросло употребление вин и пива. Но и то, и другое постепенно пошло на убыль. Поддерживают регулярные продажи только некоторые представители среднего и старшего поколений. По мнению социологов, борьба с пьянством в России стала особенно успешной после того, как почти все получили реальную возможность приобрести собственный автомобильный транспорт, а законы, карающие за употребление спиртного за рулем, стали предельно строгими. К тому же частный бизнес — это главный враг пьянства, как известно. С пьющим никто ведь дела иметь не желает.

Легенды о том, что русскому «медведю» нужен не мед, а медовуха, скорее, уже расхожий европейский анекдот, чем правда. Я припоминаю свои детство и юность, когда на остановках транспорта в Москве валялись вдрызг пьяные мужчины. По ночным улицам, в парках бродили агрессивные компании выпивох, которым всегда не хватало последней капли. Одно время в нашем праве даже совершение преступления в состоянии алкогольного опьянения расценивалось помешательство и чуть ли не смягчало наказание. Но вовремя одумались и все сделали с точностью наоборот: алкоголь в крови стал отягчающим вину обстоятельством.

Во время всех войн, которые вела Россия, водка относилась к стратегически важным объектам снабжения армии и флота. Известные «боевые сто грамм» вошли в историю навсегда. Высокое качество этой водки считалось важнейшим условием поставки в войска. За его ухудшение во время войны отдавали под трибунал, а дальше, в зависимости от количества произведенного напитка, — длительный срок или расстрел. Солдаты и офицеры должны были быть здоровыми, а от дурной водки они не могли воевать так, как этого требовали обстоятельства. Значит, поставка низкокачественной водки считалось «вредительством». А за вредительство в военное время приговор мог быть самым суровым.

После войны в мирную жизнь пришло много уже спившихся фронтовиков. Это была настоящая беда — пьяные победители, неспособные к мирному труду. Тогда и были предприняты серьезные попытки борьбы с самогоноварением. Впервые рассчитали, сколько должна стоить пол-литровая бутылка водки, чтобы ее покупка не была легкой для каждого работника. Но к успеху это не привело. Пол-литра давно уже были заменены на так называемые «чекушки», то есть на половину — 250 граммов, и пьющий народ приспособился.

Тогда и стал называться в народе психиатрический диагноз «белая горячка», как «белочка», но не от скачущего по деревьям симпатичного грызуна, а от понятия «беленькая». Так опять называли в очередях водку. От нее все зло якобы. Пить-то следует за здоровье, а не за унизительную смерть.

При Михаиле Горбачеве и Егоре Лигачеве этой «беленькой», да и не только ей, но и пиву с вином, была объявлена война. Войну проиграли. Вот тогда и заработали подпольные цеха, потому что ни одно государство никогда не могло долго удержать «сухой закон». Наживается только мафия, то есть организованная преступность и коррупционеры. И наши показатели в этой области не самые впечатляющие. Вспомните США с 20-го по 33-й год прошлого века. Становление организованной преступности на алкогольном сусле. Вот что это было. И у них, и у нас в середине восьмидесятых.

Введение нынешних минимальных цен не запрет, а разумное определение границ желаемого и возможного. Припомните роковой тост из «Кавказской пленницы»: «Пусть наши желания совпадают с нашими возможностями».

Андрей Бинев, журналист, аналитик