14 апреля 2022, 08:00

«Свести жизнь к простым решениям». Искусство нового времени станет аскетичным

Будущее — за аскетичным искусством, заявил художник Гинтовт

События на Украине изменили жизнь во всех ее проявлениях, искусство не стало исключением. В наступающей новой эпохе от потребления мы перейдем к аскезе, через которую сможем вернуться к традициям, считает известный художник консервативно-революционного направления Алексей Гинтовт. Специально для «360» он размышляет об искусстве, политике и будущем.

Далее — прямая речь собеседника.

Знаете, я почти не принадлежу к миру западных галерей и почти не взаимодействую с хозяевами дискурса. Мы говорим на разных языках. Мы никогда не поймем друг друга. Если составить таблицу наших представлений, они окажутся противоположны по любому из пунктов. Но я могу наблюдать извне.

Марат Гельман (российский галерист — прим. ред.) поразил меня сообщением о том, что решил покончить с русской культурой, что сочетание «великая русская культура» неприемлемо, что сейчас нужно сделать все, чтобы два из этих трех слов перестали упоминаться вместе.

Например, Лев Толстой, которого принято называть великим русским писателем, но он же принадлежит человечеству. Поэтому нужно говорить великий Толстой. Ни в коем случае не русский. Или язык, который называется русским, на Украине должен именоваться как-то иначе. Он провел такую параллель: черногорцы считают себя отличными от сербов, заменив две буквы в сербском алфавите и назвав свой язык черногорским. По аналогии он предложил некий черноморский язык ввести на территории юго-запада России с целью изъять русский из поля общения.

Как я к этому отношусь? Это мои враги, ранее политические, а с 2014 года еще и военные. Мы, евразийцы, обращали внимание соотечественников к тому, что на нашей территории активно действуют иностранные агенты, а если называть вещи своими именами — враги народа.

Новое искусство Нового времени

С первых секунд заговорили о применении ядерного оружия. Оно все время где-то брезжит. То есть появился верхний предел — конец света. Исходя из этого, повседневность наша должна преобразиться в соответствии с весьма вероятной ее конечностью.

Исключается повседневность, остается большое, остается невиданное — об этом бы хотелось. Какие новые формы приобретут вечные смыслы — вот вопрос, который должен задать каждый из нас себе, который я себе задаю ежеутренне и ежевечерне.

Есть общее название нового формата — широкопонятая трансляция. Все, что связано с понятиями телевизора, экрана, компьютера — трансляция в небо, трансляция в почву.

Может быть, это новые посевные проекты, видимые из космоса — новый ленд-арт. Что-то аграрно-космическое. Пахарь превращается в художника. Что мешает изменить прямоугольную форму того же поля, придать ему некую иную форму, читаемую из космоса? Священный труд пахаря приобретет следующее измерение

Старое разрушено, новое еще не появилось. Новые формы мобилизации вызовут новые формы пластических искусств. Мобилизация масс художников в виде дивизий, рот, полков, отделений. Я не шучу!

Степень происходящего такова, что выставка кажется уже устаревшим форматом. Может быть, лазерные проекции, масштабные трансляции, аэрозольные инсталляции, где на небе, например, гигантская подпись Владимира Владимировича Путина «04:40, 24 февраля, утверждаю».

Из этой подписи произошло все, что мы наблюдаем. Из нее исходят бесчисленные лучи во всех направлениях. В центре любого нынешнего события гарантировано находится эта никем не виданная подпись. Явить ее граду и миру — вот одна из моих задач.

Территория аскезы

Так называемые элиты, настроенные на потребление, все больше и больше вступают в неразрешимое противоречие с основной массой соотечественников, которые, по моим наблюдениям, внутренне стремятся к аскезе. Да, им было навязано безальтернативное потребление в то время, как некое внутренне чувство говорило: «Это не правда, так не должно быть».

Заявляю совершенно ответственно: культ потребления существовал здесь вопреки пожеланиям масс, он отторгался ими. А вместе с ними и так называемое современное искусство.

Культура потребления есть территория измены. Тягловое государство, каким оно было в Российской империи, каким оно было в советский период, подразумевает, что элита — не только самые честные, ответственные и умные, но и самые аскетичные.

Материальный мир личного потребления, который оставил после себя Сталин, это шинель, фуражка, сапоги, очешник — вот идеал новой элиты, так должен выглядеть материальный мир, оставленный каждым из них.

Аскетизм средств в соотношении формы и содержания. Например, как правило, мои картины созданы в последней простоте: отпечаток ладони на краске — вот мой инструмент.

Достаточно любой поверхности — рано или поздно образ появится на ней. Не нужна сложная техника, не нужны инструменты — есть поверхность и есть то, что я хотел сказать

В идеале свести свою жизнь к простым, ясным, пластически самоочевидным решениям, убрав из нее все лишнее.

Поверхность полотна вынимается из обыденности. Сакральному золотому фону соответствуют купола. Есть то самое изъятие из мира материи, есть указание на бытие. Странно поместить в эту реальность нечто повседневное, сиюминутное.

Великое освобождение

Происходящее имеет ряд признаков консервативной революции: возвращение к архетипу, к истине, благу, самости, суверенитету, которое внезапно приняло революционные формы. Таким образом можно говорить о консервативно-революционном преображении реальности.

Территория УССР была оккупирована главным противником — НАТО, и сейчас на наших глазах происходит освобождение. Возвращение юго-западной Руси, Новороссии, Малороссии — вот то, что происходит сейчас. Великое освобождение.

Происходящее неотменимо, это превосходит человеческую волю. Под обращением к неизменяемой традиции мы, евразийцы, консервативные революционеры, понимаем не то, что было раньше, а то неизменяемое, что прошло сквозь время.

Национальный по форме и социалистический по содержанию заявленный еще Сталиным «большой стиль» возвращается с тем, чтобы остаться здесь навсегда

Сумма этих проявлений необъятна — хватит на всех, на бесконечное множество поколений. Это великая созидательная работа, путь поступательного развития, цветущая имперская сложность — вот основания, которые дают уверенность в завтрашнем дне.

Невиданное, небывалое, но стоящее на твердом основании традиции, которая была замутнена, которую отняли, подменили, заколдовали, точнее сказать расколдовали, разочаровали. А мы возвращаемся к извечному очарованию мира, избавляемся тем самым от иллюзий Запада, ада, атлантизма.

Украина