«Шедевр». Капелло, Романцев, Гаврилов и Лужный — к 80‐му дню рождения Валерия Лобановского

Попрощаться с Лобановским, который скончался 13 мая 2002 года после инсульта (в 2001 году он перенес инфаркт), пришло по разным оценкам от 60 до 150 тысяч человек. Приступ случился во время выездного матча «Динамо» в чемпионате страны с «Металлургом» из родного для Лобановского Запорожья. Именем Лобановского названы стадион (при входе установлен памятник) и проспект в Киеве, улицы в Запорожье и Днепре.

Как тренер - мозг, чувствовал игру, футболистов, изучал соперника. На теоретических занятиях рассказывал все «от а до я». Нам оставалось выйти на поле и сделать, что он сказал, - и все.

В 1997 году, конец ноября – начало декабря у меня было приглашение от «Ливерпуля», я собирался ехать в Англию. Мы только вернулись из отпуска. Он [Лобановский] вызывает меня и говорит, что у англичан разгар сезона и что я туда поеду неготовым. Предложил, чтобы я у него пару недель потренировался.

Поехал с «Динамо» на сборы, а в течение недели постоянно идут звонки от англичан, которые спрашивают, почему я не еду. Проходит дней десять, Лобановский вызывает меня и первое, на что обращаю внимание — стул стоит так, что лица Лобановского не видно. Он начал мне говорить, что только вернулся в «Динамо» и ему нужна моя помощь, поскольку давно меня знает. Я не мог ему отказать, поскольку в 20 лет он меня пригласил в «Динамо», вызвал в сборную. Но я ему сказал, что мне почти 30 лет и хочу поиграть в Европе. Но остался. Он знал кому, как и что сказать. Он был как психолог сильнее, чем тренер, на мой взгляд.

Один раз Арсен Венгер [главный тренер «Арсенала» в 1996-2018 годах] спросил, какой тренировочный процесс был у Лобановского. Он удивлялся. В Англии играют на третий день и меньше тренируются, а в Украине раз - в неделю и приходится больше тренироваться. Я Венгеру рассказывал об этих нагрузках, и он удивлялся и не понимал, как так можно. Но он не понимал, что это делалось, поскольку «Динамо» играло меньше матчей.

Очень жесткий тренер был. Если ты стараешься и отдаешься игре, но где-то ошибся, то он бы простил. Если видел, что дурака валяешь, раз ошибку сделаешь, два, то мог и не выпустить на поле. За счет дисциплины он выигрывал очень много. Конкуренция была очень сильной, сейчас такой нет. Все от дисциплины. Фабио Капелло, Алекс Фергюсон, Валерий Лобановский — три больших тренера и добились многого благодаря дисциплине».

У нас в «Спартаке» при Константине Бескове по-другому шло. Для меня, Хорена Оганесяна, Давида Кипиани было тяжело. Поблажек к нам не было, но он [Лобановский] наверняка понимал, что мы не работали в таком режиме. Были определенные рамки, надо было уложиться в тест. Я практически ни одного теста не сдал. К этому надо привыкать и выполнять систематически. А когда ты два-три раза проходишь такое тестирование - тяжело.

Что он, что Бесков делали команды, которые были на переднем плане в футболе. Много ребят выросло под его руководством. Меня не звал, там вся Украина работала на киевского «Динамо». Зачем звать меня, когда у него был Александр Заваров. Смысла не было. У него не было недостатка в игроках. Он мог из любой украинской команды в «Динамо» пригласить».

Помню первую встречу, тогда сборной руководили Бесков, Лобановский и Нодар Ахалкаци. Первую тренировку проводил Ахалкаци, вторую, где была физическая нагрузка, - Лобановский, третью, с тактическими действиями - Бесков. Для нас это были великие тренеры. Смотрел, как на икону.

Я практически все время жил в одной комнате с киевлянами. Каким бы жестким Лобановский ни был, как бы ни следил за киевлянами, но никто ни разу про него плохого не говорил. Но если застукал Лобан, то мы знали, что нам будет хреново и придется бегать несколько лишних километров.

Был турнир Кубок Содружества, очень принципиальный. Мы [«Спартак»] чаще выиграли. Однажды выиграли киевляне. Сидим на пресс-конференции, и мои любимые журналисты спрашивают, как можно проиграть у себя дома «Динамо». Я завелся, хотел встать, и тут он – раз - схватил меня за руку и говорит: «Романцева можно любить или не любить, но не уважать его нельзя». Это было для меня очень важно.

Когда еще можно было ездить на Украину, были в Киеве, на его могилу ездили. Встречались с Алексеем Михайличенко, Владимиром Бессоновым, Олегом Саленко. Андрюша Баль еще жив был. Политики пусть сами разбираются. Мы как были друзьями, так ими и остались. Меня поздравили многие с днем рождения из Украины. Я также их поздравляю и люблю, как и раньше».