"Единственная возможность давления на похитителя – через СМИ, соцсети, ориентировки на улицах"

В Международный день пропавших детей "360 Подмосковье" пообщался с председателем поискового отряда "Лиза Алерт" Григорием Сергеевым. Предлагаем вашему вниманию окончание непростого разговора.  Первую часть беседы вы можете прочитать здесь>>. 

– Сейчас становится понятно: то, что начиналось как инициатива неравнодушных людей, – лишь первая ступень очень длинной лестницы. Сколько времени займет слом всех этих барьеров в социуме? Можно ли это сделать силами только "Лизы Алерт"?

– Разумеется, общество меняется само по себе. Мы являемся лишь катализаторами с одной стороны, а с другой стороны – одним из общественных объединений. Здесь важно сказать о том, что у нас, внутри "Лизы Алерт", совершенно разные люди. Средний возраст самых энергичных участников меняется год от года. Мы сейчас собираем нашу экспозицию, посвященную сегодняшней дате (25 мая – Международный день пропавших детей – Прим. Ред) , на ВДНХ и уже трое суток здесь без сна и отдыха трудимся. Почти все ребята старше 30 лет. Когда-то этому отряду было 20 с небольшим. Много людей в возрасте 40+, и все они готовы жертвовать своим временем, средствами, семейными делами, работой. И все во имя вот этой цели, которая абсолютно прозрачна. 

У нас люди абсолютно разного социального статуса, образования, достатка. Кто-то не может приехать на поиск, потому что нет денег на метро. Он пишет у нас на форуме, когда появляется поисковая тема, что готов, но пеший и без денег. А есть человек, который за свои деньги летит на вертолете и работает вместе со всеми с воздуха. С неба найдено много людей, и большое количество действий, происходящих в природной среде, нельзя досмотреть с земли.

 – Но, все-таки, есть надежда?

 – Тут очень серьезная связь. Когда мы искали Лизу, пробиться в какие-то новости, чтобы люди услышали и приехали, было вообще невозможно. Нас не слышали. Мы писали письма, звонили. Была какая-то блокада. И потом об этом везде начали говорить, но это произошло уже почти на девятые или десятые сутки поиска. Найдена погибшей - это событие. Сейчас ситуация уже другая.

Сейчас "Лиза Алерт" – это 44 отделения, только в Московском регионе больше тысячи поисков. И больше 800 спасенных людей. Вот эти цифры. Это важно. И какие-то безумные количества человекосчасов, которые тратятся на поиски, и применение новых разработок, новых технических средств. Применение каких-то методик, которые разработаны нами и которых нет у иностранных коллег, занимающихся поиском и спасением.  Методики иностранных спасательных отрядов мы отслеживаем внимательно, смотрим, что у них появляется нового. Пытаемся по возможности, ездить на конференции, пробуем здесь что-то внедрить.

"Лиза Алерт" в программе "Герои 360". Смотреть >>

 – Если говорить о работе в Московской области,  службы идут на сотрудничество?

– Все по-разному, потому что свою роль играет личный фактор. Найти мотивированного сотрудника сложно, но можно. Есть такие районы Московской области, например, Одинцовский, где полиция сделает все возможное для розыска пропавшего. И опять же это фактор личности, это конкретный сотрудник, которым я восхищаюсь и рассчитываю, что вся полиция когда-нибудь будет такой. Или Кировская область, где полиция вплоть до высоких чинов вместе с нами идет в прочесе по лесу. Встретить такое в других регионах весьма сложно.

Недавно был поиск в Смоленской области: прямо перед Днем Победы пропал ветеран, 92 года. Это последний ветеран в Глинковском районе Смоленской области, единственный! И вот они там празднуют 9 мая, а он в лесу. Дали много людей, МЧС, полиции, и в какой-то момент я понимаю, что если бы их не было, возможно, поиск был бы намного эффективнее. У меня группы идут по лесу на отклик. Это значит, что короткая группа из двух человек строго определенным маршрутом кричит в надежде услышать отклик этого нашего пропавшего деда. Все остальные группы молчат, они друг друга предупреждают об этом, это технология. И вот спасатели радостно отзываются со всех уголков леса. И это не потому, что они плохие. Часть из них не замотивированная, а часть, может быть, и хотела бы, но не умеет – технологии лесного поиска нет.

Мы, конечно, очень рассчитываем, что когда-нибудь у МЧС появится такая профессия как лесной спасатель, которая весьма важна во многих регионах России. Взять, например, ту же Смоленскую область. Там и взрослые, и дети пропадают часто, потому что доходы населения не очень высоки и люди в сезон, когда лес дает возможность поесть, этой возможностью не пренебрегают.  

– Какие-то планы по сотрудничеству, возможно, на правительственном уровне вы прорабатываете? 

– Смотрите, мы практические люди. Мы занимаемся настоящей практикой. Мы провели пару лет в переговорах и предложениях, в каких-то консультациях, круглых столах с Государственной думой, МВД и так далее. Но принципиальных решений и изменений нет. А время у нас одно, и за это время можно спасти не одну жизнь. Если мы не можем на государственном уровне простыми словами объяснить, значит, не пришло время. Значит, мы пока будем заниматься той самой настоящей практикой, которая эффективна и не эфемерна. В отличие от разговоров с чиновниками.  Раньше у нас было больше надежд, мы верили, писали проекты, приходили, говорили, предлагали. В своей наивности мы рассчитывали на результат, потому что есть много всего, что не сложно изменить без вливания каких-то бюджетных денег.

Не везде все так печально. В той же Москве мы совместно с городским правительством запустили базу неизвестных пациентов, по которой можно искать своих пропавших родственников. Она уже запущена в официальное пользование, но есть некоторые сложности – не все больницы успели подключиться. Но это прорыв, которого не было, поверить в него несколько лет назад было невозможно.

– Какую помощь вам бы могли оказать?

– Возможности государства не безграничны, но все-таки находятся на сверхвысоком уровне. И для пропадающих детей можно делать очень много. В прошлом году пропал Матвей Иванов, похищен из больницы в городе Дедовске в Подмосковье. Прямо из отделения больницы. Представляете себе? Вот такая история. Это произошло в июне прошлого года. И единственная возможность давления на похитителя, пока нет конкретного адреса, и полиция не знает его местонахождения, – информационное давление. И вот этим давлением через СМИ, социальные сети, ориентировки на улицах, опросы, рано или поздно можно добиться результата.

Если смотреть на статистику США, то там сверххороший результат информационного давления, который не оставляет сомнений. У нас был опыт в Ростовской области, где девочку Дашу похитили и перевозили в багажнике автомобиля. Ее кормили в течение достаточно длительного времени, надеясь, как потом признался похититель, на выкуп. 8 дней – гигантское время, когда многие уже теряют надежду. За это время было расклеено 200 тысяч ориентировок. Ростовская пресса не убирала эту новость, каждый день об этом говорил весь город. У нас ребята совершенно зашивались. На тот момент был очень молодой отряд, а в некоторые дни на поиск, просто помочь, выходили больше тысячи человек одновременно. Для этого нужно иметь сильно больше сотни подготовленных людей для управления таким коллективом. И вот это все рано или все может помочь. Тогда сожительница сдала. Сказала, что просто невозможно, потому что везде про нее говорят.

В Пермском крае была такая история, когда завертелась вся машина. Очень помогла, кстати, администрация: и штаб поиска выделила, и ориентировки печатала, и много-много еще. В результате ребенка подбросили на автобусную остановку, вызвали туда такси. Поскольку все везде знали, таксист сразу понял, что это за ребенок стоит на остановке и все.

В подмосковной Кубинке у нас такая же эффективная история, когда через распространение ориентировок все сработало. Таких историй может быть гораздо больше, если это не только наши ориентировки, но и возможности СМИ, государственной машины, предпринимателей. Когда в прошлом году мы были в активной фазе поиска Матвея Иванова, администрация Московской области нам напечатала более 15 тысяч ориентировок, потом повторила, то есть, уже тысяч 30. Даже был предприниматель из города Ярославль, который вез нам ориентировки в Дедовск, 10 тысяч напечатал и повез. Суммарно по Дедовску и ближайшим окрестностям было расклеено 150 тысяч – это дикое информационное давление, практически с каждого столба. Это важная и работающая часть метода. И тут же мы получили конфликт с местными властями, которые сказали, что ориентировки портят город. Бывают такие истории. То есть, с одной стороны, Московская область печатает нам ориентировки, а с другой стороны мэр города Дедовск пытается с ними бороться. 

– Какая-то логика в этом есть вообще?

– Штаб поиска, работающий круглосуточно в течение месяца напротив администрации. К нам прибегают люди, просят о помощи, потому что где-то рядом ходит пьяный человек с топором. Мы им объясняем, что вы не поняли, мы ищем ребенка, мы не полиция, не МЧС, не скорая помощь. На следующий день: помогите, тут человеку разбили голову! И опять отрядный доктор идет, накладывает швы. Нелепость. Все, что мог, я рассказал, простите, я побежал! 

– Спасибо большое и удачи вам!