07 февраля 2019, 13:29

«Мозг промыт, они все как зомби». Участники проекта «Дау» — о съемках скандального фильма

Читать 360tv в

Творческий беспорядок или отсутствие профессионализма? 700-часовой фильм о жизни советского физика Льва Ландау и эпохе СССР стал самым спорным культурным феноменом последних месяцев. Шокировать проект начал задолго до открытия. «360» пообщался с участниками съемочного процесса в Париже и Харькове. Несколько человек заявили, что подписали «документ о неразглашении информации». Но нашлись и те, кто рассказал о происходящем на съемочной площадке. Их истории противоречат друг другу.

«Дау» — это арт-пространство в советском стиле. Проект открыли в Париже 26 января. Он дает возможность посетителю почувствовать себя в эпохе СССР — погрузиться в пространство того времени, обсудить аутентичную литературу, попробовать водку с селедкой, а также посмотреть фильм о советском физике Льве Ландау. Картину российский режиссер Илья Хржановский готовил к показу 10 лет.

Реклама

Большую часть фильма снимали в Харькове. Для этого был построен целый институт советского времени с аутентичными аудиториями, квартирами и жилыми помещениями. На территорию, словно на секретный объект пускали только участников проекта. Еще в процессе съемок «Дау» оброс легендами о низких зарплатах, унижении артистов, скандалах и насилии. Так ли все было на самом деле?

«Дикий холод, этот непонятный театр!»

Рассказывает Дана Муса — балерина, хореограф, член Международного Танцевального Совета ЮНЕСКО. Участвовала в подготовке проекта в Париже.

Я хореограф. У меня есть шаманские перформансы. Меня спросили о них, а потом позвали на проект. И на кастинг я шла с уверенностью, что там будет что-то связанное с танцами. Только на месте выяснилось, что моя функция будет заключаться в разговорах с людьми, которые придут на проект. Все было очень туманно и непонятно.

Мне даже не сказали, подхожу я или нет. Потом внезапно написали на электронную почту, чтобы я шла на какое-то собрание. Сорваться и бежать я не смогла, так как работала. В другой день снова написали — всего за два часа до начала собрания! Я пошла посмотреть.

Это был театр De la Ville, он давно на ремонте, и все парижане об этом знали. В помещении продолжались работы, было конкретно грязно, холодно. Театр был на ремонте еще до начала проекта и продолжает находиться на ремонте сейчас.

На собрании нам начали объяснять, что весь театр поделен на какие-то умные названия: эта лестница называется «тело», этот зал называется «мозг», вы из «тела» переходите в «мозг», а из «мозга» вы переходите еще куда-то

Нас было человек 20. В каждый зал определялось по два-три человека. Все ребята были очень интересные: фотографы, скульпторы, ну и я — танцовщица. И так далее.

Неорганизованно как-то. Дикий холод, этот непонятный театр. Команда просто огромная — 200 человек. Все говорят одновременно на русском, английском, французском и немецком. Благо я говорю на трех языках. Вся соль и беда проекта в том, что непонятно, чего хотят вообще эти люди от других.

Основная причина моего ухода была в том, что не надо было танцевать, а я хотела работать по профессии. А там нужны были, грубо говоря, хостес.

У нас был тренинг…должны были прийти якобы «гости». Я просидела там час. Никто не пришел. Потом один мальчик, которого также пригласили в «Дау», рассказал, что ушел еще через час после меня и на тот момент обещанные «гости» так и не появились

Сам режиссер русский. Он ходил в черном пальто — весь такой крутой. А я объявила, что ухожу с проекта. Они наверное были в шоке: думали, что все мечтают работать в «Дау». Мне предлагали остаться. Но предупредили, что в фильме будет много жестоких сцен, а я чувствительная. Это точно не для меня.

«Дау» очень разрекламированный. Везде висят афиши, реклама в интернете, публикации, даже в метро плакаты. Все заинтригованы, народ не понимает, что это, но хочет пойти.

Билеты очень дорогие. Даже по парижским ценам. Заплатить за это 150 евро… когда можешь сходить в оперу за девять евро! Мои знакомые не идут, так как дорого и после моих слов им стало неинтересно. Мои ученицы, которым я преподаю танцы, ходили на открытие и сказали, что билеты-то они купили, а открытие в этот день так и не состоялось.

С тех пор я их не видела.

«Люди — ничто. Искусство — все»

Рассказывает участник съемок в Харькове Олег Сильвестров. Занимался возведением декораций.

Мою бригаду из Крыма пригласили и обещали обеспечить жильем. Но когда мы приехали, оказалось, что организаторам некогда. В итоге мы ночевали на вокзале и у друзей. На четвертый день мы бросили работу и поехали на вокзал. Так директор на коленках умоляла не уезжать! Сразу нашлась жилплощадь.

Оплачивали за работу задним числом, а не как обычно — заказ, предоплата на материалы и аванс. Обычно так было заведено. У кассы стояли за зарплатой в основном бригадиры, а люди трудились.

Мы все работали по своей специальности (рабочие), но были одеты и загримированы в соответствии с тем временем. И вместо современных инструментов у нас были аутентичные, старые

Даже бригады судимых были на строительстве основного объекта — «Института». Его возводили на базе бассейна «Динамо». На фуфайках писали номера и пару раз в день был сбор людей на перекличке.

Пропускная система, на КПП охрана в форме НКВД. Просят обменять гривны на советские рубли, сигареты на папиросы и так далее. Ролевая игра. Из репродукторов — песни 30-х годов.

Режиссер был очень требователен к актерам. Любил натурализм и не хотел компьютерной графики. За ценой мог не постоять, но экономил на зарплате. В общении…да.нормальный. На своей волне. А может, употребляли там они что то.

Массовка как-то шла зимой под включенным пропеллером, имитирующим ветер с пылью. Какой нормальный человек для натуральности будет сыпать мешок с цементом?!

В одной из сцен рабочие несли пианино. Кажется, инструмент был настоящий. И было много дублей, пока рабочие с ног не падали… Да, проявление низменных чувств у актера — тоже элемент в искусстве.

На аэродроме зимой, где снимали сцены посадки на самолет, фоном стояла «полуторка» с трупами людей в 4-6 рядов. Для натуральности положили босых солдат. Искусство — все, люди — ничто. Была съемка в аудитории, где под потолком вывешивали полотно, пропитанное свиной мочой, и это была действительно моча с мухами.

Вообще декорация института ассоциировалась с извращенной сексуальностью — это была концепция. Окна в виде влагалищ, вагин, фаллосов. Съемки оригинальные. Никто не предупреждал, что так будет. И снимали без предупреждения, несколькими камерами.

Мне говорили, был скандал, который потом замяли. Мальчику, который играл маленького Дау, актер при камере показал гениталии. У ребенка была истерика

Ностальгия у меня разве что по партнерам, с которыми знакомился, дружил. Там много людей было. А так — нет. Потому что занимался не столько творчеством, сколько выбиванием зарплаты за уже сделанную работу.

Почти все киношники СНГ приняли участие в этом проекте. Отчасти из-за того, что в тот момент было мало картин. Это понимали и в киногруппе, поэтому пользовались этим. Многих обманули. С местными женщинами из массовки во время съемок на кондитерской фабрике был инцидент. Вызывали ОМОН. Причина — задержка зарплаты. Все банально — полгорода пестрило приглашениями на пробы. Но люди слышат же, как кидают.

Я слышал, что и самому Хржановскому досталось, когда вышел погулять по ночному Харькову. Видимо, узнали.

«С чемоданом на голове»

Рассказывает актриса Светлана Кулешова. Участвовала в массовке на съемках фильма в Харькове.

Впечатления — на всю жизнь! Во время съемок я словно жила в параллельной реальности, переносясь во времени в прошлое. Все было очень реалистично. Если нужно было, перекрашивали здания, памятники…

Запрещалось пользоваться современными вещами во время съемок — телефонами, сигаретами и так далее. Каждого актера тщательно гримировали, делали прически и подбирали подходящую одежду, независимо от того, на первом или последнем плане его роль.

Я играла в массовке, когда съемки проходили в Харькове. По сценарию была на Полтавском шляхе, в зоопарке, во время бала, в Госпроме, в парке Шевченко.

Некоторые сцены были непонятными, местами даже казались психоделическими. Парни рассказывали, что во время съемок в Госпроме им пришлось перебрасывать из рук в руки настоящую голову козла или барана

Вообще атмосфера на съемочной площадке была очень теплой, незнакомые люди общались друг с другом, как давние приятели. Побывав на съемках раз, хотелось еще и еще.

Больше всего мне запомнилась сцена бала с моим участием. Очень странные костюмы, живая музыка, от которой становилось немного не по себе. У меня была высокая маска из картона, которая надевалась на голову и полностью закрыла лицо, в ней были вырезаны две маленькие дырочки для глаз. Во время движения, а тем более танца, они смещались, и ничего не было видно, приходилось танцевать вслепую, полностью доверившись партнеру.

Большинство людей шли не ради денег, они были символичны — около 50 гривен в день — а ради впечатлений, приключений. Даже после бессонной ночи съемок, все возвращались домой уставшими, но счастливыми.

Кто-то танцевал, надев на себя чемодан, у кого-то лицо было покрыто баночками, другому на лицо и руки приклеили мелко нарезанные волосы

В Харькове на тех съемках, где я была, вроде все хорошо было в плане отношения. Люди приходили к назначенному времени и общались друг с другом, всегда были доступны чай и кофе, сладости. Постепенно всех преображали, потом автобусами перевозили на площадку.

Делали перерывы, кормили, согревали, в холодное время года были установлены палатки с обогревающими пушками. Если съемки заканчивались ночью, вызывали для каждого такси и оплачивали дорогу домой.

Нам только рассказывали, что нужно сделать во время конкретного дубля. Но судя по отдельно взятым эпизодам, чтобы его понять, нужно иметь нестандартное мышление. Сам фильм я еще не видела. Трудно сказать, каким он мог получиться, самой интересно посмотреть сюжет.

«Они там все как зомби»

Рассказывает Игорь Шнуренко — журналист, приехавший на съемки «Дау» в Харькове в качестве посетителя пространства.

Когда я приехал на площадку, меня переодели как действующее лицо в фильме. Я прошел через все. Сдал все свои вещи, в которых пришел. Меня заранее спросили размеры.

Вообще было очень много вещей времени Третьего рейха. От фенов в каких-то парикмахерских до посуды — все привезли из Германии. В тот момент, когда я приезжал, в фильме был 52-й год.

Чтобы туда проникнуть, это уже целая эпопея: требуется много времени. Диктофон у меня отобрали, приходилось записывать самому в блокнот. Телефоны, диктофоны — все сразу отбирается. Металлоискатели стояли современные. На площадке я провел один день, с утра до вечера. Уходить не хотелось.

Нужно было сдать все до трусов, прям вообще все. Полностью. И надеть другую, подобранную тебе одежду. Причем это все были настоящие немецкие вещи того времени. Там был целый гардероб, потому что немецкие костюмеры были

Моя легенда была такая: я корреспондент журнала «Огонек», который приехал в институт, чтобы сделать репортаж о жизни советских ученых. Там сживаешься с этой ситуацией и ведешь себя, как действительный корреспондент «Огонька».

После того, как ты полностью одет, обут, в очках — их тоже подбирают — выдают вещи, которые тебе понадобятся. Если ты журналист, то это чемодан с бумагами. Дают деньги, которые можно тратить. Сходить в парикмахерскую, например. Мне делали прическу. Она заняла много времени. Полностью изменили образ.

Потом ты идешь в буфет, где сидят реальные ученые, которых выписал режиссер из разных мест. Там такой центр жизни, советские продукты, вручную сводят метки с яиц, чтобы все выглядело аутентично. Там люди жили и ночевали, квартиры были построены по спецпроекту. Но там нет замков. Как жизнь в декорациях, но близко к реальности.

Обширное меню. Можно купить коньяк, допустим. Три рубля бутылка. Можешь заказать на всех. Мне дали суточных порядка 20 рублей, и делать с ними было совершенно нечего. Я угостил всех коньяком. Я угощал направо и налево.

Ты начинаешь вести себя в соответствии с тем временем. И разговоры такие же получаются. Я спрашивал про буржуазных философов. Ну и отвечали мне: «Чужда буржуазная философия нам — советским ученым». Это было в буфете. Мы разговаривали долго, я слушал разговоры о физике, о философии.

Подошел какой-то человек,  сказал, что готов сообщить мне компромат на людей, с которыми я общался. О физиках, которые непонятно на кого работают. Я его «отшил» в итоге.

Конкретной съемочной площадки там не имелось, все как-то рассредоточено было. Любое место могло стать объектом для съемки, любое помещение, любые разговоры, отношения. Думаю, стационарная команда с операторами была лишь одной из команд. С нормальной аппаратурой, с установленным светом. Думаю, что скрытые камеры тоже что-то фиксировали, потому что вокруг происходила жизнь, она не останавливалась.

У меня очень четкое представление составилось из общения с помощницей, что мозг там у всех промыт. Они там все, как зомби. Я побыл один день всего, а если жить месяцами? Неизвестно, как изменится твое сознание. А если ты там еще и зависим от зарплаты или чего-то еще…

Когда я вышел с площадки, люди из команды съемочной сказали, что да, бывают сильные задержки зарплаты, но они верят, что все будет нормально, они доверяют Хржановскому. Говорили, что он долго не платит, потом раз — и заплатит. Наверное, тех, кто совсем надоедал, режиссер выкидывал с площадки. В целом, зарплата была очень невелика.

Ночевал я в Харькове у знакомых. Помню, такой контраст был. Харьков 2011 года — это нечто чудовищное. Разбитые дороги, как после бомбардировки. В центре города эта громада высится, стадион и неподалеку сооружение конструктивизма советского, где действительно работал Ландау. Местные жители ради денег готовы на все, потому что зарплаты нищенские, работы никакой нет.

Так что через «Дау» тогда прошли десятки тысяч людей.

Реклама

Реклама